ночью ударил мороз и, подтаявший было снег, схватился льдом. После — несколько дней к ряду шел дождь со снегом, оттепель сменялась морозами и наоборот.
Степь на десятки верст вокруг превратилась в сплошной каток.
Кое-где наст выдерживал даже лошадь, не говоря уже о человеке. Но ежели кому-то все-таки корку удавалось пробить, то он проваливался сразу по пояс.
Ранее метель прилежно замела степные шляхи. Впрочем, то было не такой уж и большой бедой: в сей край ехать решительно не было нужды кому-то ехать.
Вслед за тем случилась весна с кранным солнцем-колесом.
Оно не один день трудилось надо льдом и ничего будто сделать не могло: блестящая броня надежно отражала солнечные лучи.
Тогда весна пошла на хитрость: в одну ночь на ничего неподозревающий снег наполз с реки туман и съел его.
Наступило несколько дней сплошной слякоти.
Но солнце просушило землю, стало жарко так, словно уже и весна закончилась, уступив место лету.
Под покровом темноты холода еще контратаковали, но с каждой ночью — все нерешительней.
Андрей сидел по вечерам в углу, рассматривая медальон. Что-то связывало его с этой милой женщиной, с детьми…
Но, так и не вспомнив, укладывался спать.
Дел было много. Вдвоем со стариком на лодочке ходили на рыбалку. Ставили сети, а то и просто удили. Когда потеплело — стали драть раков. На сброшенных в реку трупах животные разжирели. Раки потеряли бдительность и вместо того чтоб прятаться от людей по норам, старались рыбаков цапнуть. Однажды, когда Андрей рубил дрова, около дома загрохотали копыта. Трое всадников появились неожиданно, подъехав к дому по оврагу. На фуражках у всадников была красная жестяная звезда, лица будто незнакомы. За плечами — кавалерийские карабины. У пояса — шашки. В новой жизни Андрей уже усвоил, что от людей с подобной кокардой ему ждать добра нечего. — Кто таков?.. — спросил один из всадников. Андрей не нашел даже что ответить на такой простой вопрос — лишь сжал топорище сильней. «Ударить сейчас?.. — подумалось. — Нет, не успею: порубят. Ударю потом». — А энто Ванька мой. Сыночек… — ответствовал старик. — Говорят, твоего сына пришибли?.. — Да может оно и лучше было, когда б пришибли, Господи прости. Контузило Ванька-то. Он и до того не шибко умен был, а так вовсе — рехнулся. Вы его не тираньте, господин военный, он нервенный да еще с топором нынче. А у безумцев, сами знаете — сил немеряно. Из хаты вышла старуха. — Сын, говоришь… — задумчиво проговорил краснозвездный. — От соседа, наверное. Бо он шибко на тебя не похож. Ты вон рыжий да малой, он брунет, да как бык здоровый… А ну-ка, паря, брось-ка топор, да мы с тобой поговорим. А то я тоже на германской контуженный да нервенный. И рука большевика будто бы между прочим легла на рукоять шашки. Легкое движение и стальная лента показалась из своего убежища. Пока совсем немного — на дюйм. Этот жест повторили его спутники. Бросить топор?.. Тогда что помешает его убить просто так? Долго думаешь, — пронеслось в голове. Шашка вышла из ножен еще на дюйм… Тогда Андрей ударил ближайшего с разворота — топор вошел выше пояса и наискосок — раскроил живот, пробил диафрагму и легкие. Топор тут же попытался вынуть для следующего удара, но то запуталось в ремнях. С холодным лязгом взметнулись вверх шашки. Краснозвездный ударил косым, целя в голову. Но Андрей бросил топорище, рухнул на спину. Рядом с ним упал раненый красноармеец. Он хрипел, пытаясь зажать рану. В глазах читалась боль и мука. Но Андрею было не до того. Ударило два выстрела, подняв фонтаны грязи около лица Андрея. Он перекатился на раненого, вцепился в его шинель, перевернулся, накрывшись раненым как щитом. Две пули ударили в живой щит, превратив его в мертвеца. Краснозведный прицелился лучше, но линию перекрыл конь убитого только что соратника. Андрей выскользнул из-под трупа, вскочил на ноги. Красноармеец через опустевшее седло попытался дотянуться шашкой. Андрей успел присесть, поднырнул под лошадью, оказался рядом. Вцепился в деревянную кобуру с «маузером», рванул ее вниз. Ремень лопнул, оставив оружие в руках Андрея. Красноармеец рубанул, но запоздало — рассек только воздух. Грянул выстрелы: одним Андрей сшиб бойца. Ему ответил краснознаменный, но опять смазал. Тогда Андрей снова упал в грязь перекатился кувырком, выстрелил в ногу лошади краснознаменного. Та рухнула, владелец вылетел из седла, потерял «наган», но удержал в руке саблю, совершенно бесполезную против «маузера». Еще был карабин, но на ремне за спиной. Андрей подошел к лежащему спокойно. — Пощади… — попросил краснозвездный. Он стал искать поддержки у стариков, но те прятали взгляд. Повторил: — Пощади!.. — А зачем?.. — ответил Андрей. Нажал на спусковой крючок, немецкая механика отработала безукоризненно. Раздался выстрел. Старики вздрогнули. Обняли друг друга. Андрей повернулся к ним, объяснил: — Я иначе не мог. Старик кивнул, но сказал: — Уходи… Да, — про себя согласился Андрей. — Надо уходить. Невозможно оставаться. Здесь не его место.
Раненую лошадь дострелили. Убитых закопали в овраге, лишнее оружие Андрей утопил в реке — та и не такое терпела. Прощание не затянулось. Слез не было, друг другу в глаза старались не смотреть. Андрей сел в седло, ударил коня коленями. Поехал не оглядываясь. Он хотел вернуться. Он не знал — куда.
Дел было много. Вдвоем со стариком на лодочке ходили на рыбалку. Ставили сети, а то и просто удили. Когда потеплело — стали драть раков. На сброшенных в реку трупах животные разжирели. Раки потеряли бдительность и вместо того чтоб прятаться от людей по норам, старались рыбаков цапнуть. Однажды, когда Андрей рубил дрова, около дома загрохотали копыта. Трое всадников появились неожиданно, подъехав к дому по оврагу. На фуражках у всадников была красная жестяная звезда, лица будто незнакомы. За плечами — кавалерийские карабины. У пояса — шашки. В новой жизни Андрей уже усвоил, что от людей с подобной кокардой ему ждать добра нечего. — Кто таков?.. — спросил один из всадников. Андрей не нашел даже что ответить на такой простой вопрос — лишь сжал топорище сильней. «Ударить сейчас?.. — подумалось. — Нет, не успею: порубят. Ударю потом». — А энто Ванька мой. Сыночек… — ответствовал старик. — Говорят, твоего сына пришибли?.. — Да может оно и лучше было, когда б пришибли, Господи прости. Контузило Ванька-то. Он и до того не шибко умен был, а так вовсе — рехнулся. Вы его не тираньте, господин военный, он нервенный да еще с топором нынче. А у безумцев, сами знаете — сил немеряно. Из хаты вышла старуха. — Сын, говоришь… — задумчиво проговорил краснозвездный. — От соседа, наверное. Бо он шибко на тебя не похож. Ты вон рыжий да малой, он брунет, да как бык здоровый… А ну-ка, паря, брось-ка топор, да мы с тобой поговорим. А то я тоже на германской контуженный да нервенный. И рука большевика будто бы между прочим легла на рукоять шашки. Легкое движение и стальная лента показалась из своего убежища. Пока совсем немного — на дюйм. Этот жест повторили его спутники. Бросить топор?.. Тогда что помешает его убить просто так? Долго думаешь, — пронеслось в голове. Шашка вышла из ножен еще на дюйм… Тогда Андрей ударил ближайшего с разворота — топор вошел выше пояса и наискосок — раскроил живот, пробил диафрагму и легкие. Топор тут же попытался вынуть для следующего удара, но то запуталось в ремнях. С холодным лязгом взметнулись вверх шашки. Краснозвездный ударил косым, целя в голову. Но Андрей бросил топорище, рухнул на спину. Рядом с ним упал раненый красноармеец. Он хрипел, пытаясь зажать рану. В глазах читалась боль и мука. Но Андрею было не до того. Ударило два выстрела, подняв фонтаны грязи около лица Андрея. Он перекатился на раненого, вцепился в его шинель, перевернулся, накрывшись раненым как щитом. Две пули ударили в живой щит, превратив его в мертвеца. Краснозведный прицелился лучше, но линию перекрыл конь убитого только что соратника. Андрей выскользнул из-под трупа, вскочил на ноги. Красноармеец через опустевшее седло попытался дотянуться шашкой. Андрей успел присесть, поднырнул под лошадью, оказался рядом. Вцепился в деревянную кобуру с «маузером», рванул ее вниз. Ремень лопнул, оставив оружие в руках Андрея. Красноармеец рубанул, но запоздало — рассек только воздух. Грянул выстрелы: одним Андрей сшиб бойца. Ему ответил краснознаменный, но опять смазал. Тогда Андрей снова упал в грязь перекатился кувырком, выстрелил в ногу лошади краснознаменного. Та рухнула, владелец вылетел из седла, потерял «наган», но удержал в руке саблю, совершенно бесполезную против «маузера». Еще был карабин, но на ремне за спиной. Андрей подошел к лежащему спокойно. — Пощади… — попросил краснозвездный. Он стал искать поддержки у стариков, но те прятали взгляд. Повторил: — Пощади!.. — А зачем?.. — ответил Андрей. Нажал на спусковой крючок, немецкая механика отработала безукоризненно. Раздался выстрел. Старики вздрогнули. Обняли друг друга. Андрей повернулся к ним, объяснил: — Я иначе не мог. Старик кивнул, но сказал: — Уходи… Да, — про себя согласился Андрей. — Надо уходить. Невозможно оставаться. Здесь не его место.
Раненую лошадь дострелили. Убитых закопали в овраге, лишнее оружие Андрей утопил в реке — та и не такое терпела. Прощание не затянулось. Слез не было, друг другу в глаза старались не смотреть. Андрей сел в седло, ударил коня коленями. Поехал не оглядываясь. Он хотел вернуться. Он не знал — куда.