Разумеется, преждевременно говорить о создании полных родословий всех новгородских землевладельцев. Наличные материалы позволяют сегодня реконструировать несколько достаточно характерных родословий и наметить сумму методических приемов, применимых для дальнейшего изучения этой проблемы.

В то же время даже представленные здесь материалы ведут к неизбежной постановке таких сложных и принципиально* важных проблем, как вопрос о путях возникновения крупной феодальной вотчины в Новгородской земле и времени сложения вотчинной системы, проблема общего и особенного в процессе становления феодализма и феодальной государственности в Новгороде, поскольку предлагаемая работа по существу и посвящена этому кругу проблем, исследуя их в новом источниковедческом аспекте.

В настоящем издании сноски см. в конце глав.

Глава I

1БОЯРСКИЙ РОД МИШИНИЧЕЙ — ОНЦИФОРОВИЧЕЙ И ЕГО ГОРОДСКИЕ УСАДЬБЫ

Ф

Открытие новгородских берестяных грамот, справедливо оцененное исследователями как обнаружение принципиально нового источника по истории средневековой Руси, вызывает к жизни множество проблем. Это открытие, ставшее достоянием исторической науки в целом и существенно пополнившее фонд письменных источников, в то же время остается в первую очередь объектом специального археологического изучения, вне которого практически немыслим источниковедческий анализ берестяных грамот.

Связь новгородских берестяных грамот с археологией не сводится к тому, что в основу их датировок ложится стратиграфический принцип. Существо дела заключается в том, что берестяные грамоты, обнаруженные в ходе систематических раскопок, составляют только часть обширного археологического комплекса, в который входят прослойки культурных напластований, постройки древних усадеб, а также многочисленные бытовые предметы. И если для истолкования текста грамоты важна общая характеристика связанного с ней комплекса, то и самый текст берестяного документа является важнейшим в руках археолога орудием для понимания раскапываемого им комплекса.

Археологический комплекс — остатки жилища, ремесленной мастерской или погребения — до массовых находок берестяных грамот в годавляющем большинстве случаев был безыменным. Археологи привыкли пользоваться терминами «жилище XIII века», «мастерская ювелира XII века» или «погребение дружинника X века», и эта безыменность казалась неотъемлемой частью самой специфики археологического источника. Берестяные грамоты, встречаемые во множестве в культурном слое Новго-рода; впервые позволили определить по именам хозяев многих (хотя далеко не всех) раскопанных здесь начиная с 1951 г. усадеб.

Наблюдения над принадлежностью отдельных усадеб, естественно, ведут к постановке очередной важной проблемы — вопроса о взаимосвязи владельцев усадеб. Можно исследовать две линии таких связей: 1) взаимосвязь во времени, преемственность владельцев отдельных усадеб; 2) взаимосвязь соседей-собственников. Оба аспекта проблемы одинаково интересны, поскольку и тот, и другой имеют прямое отношение к общему пониманию внутриполитической и социально-экономической структуры средневекового Новгорода.

Характерной особенностью новгородской боярской государственности была принадлежность власти немногим аристократическим родам, которые в своей политической борьбе опирались на определенные территориальные связи, вербуя себе сторонников из числа сограждан одной с ними кончанской принадлежности. Внутрикончан-ские связи отличались известной прочностью, тогда как федерация концов на всем протяжении существования Новгородской боярской республики то и дело демонстрировала неизгладившиеся швы, по которым в древности было сшито политическое тело Новгорода. Прочность традиционных внутрикончанеких связей имела в своей основе, как можно догадываться, устойчивость первоначальных боярских гнезд, сохранивших на протяжении веков всю систему экономического и политического влияния на граждан своего конца. В этой связи интересной кажется многократно отмеченная при раскопках устойчивость не только городской планировки, но и усадебных границ, остававшихся практически неизменными на всем протяжении второй половины X–XV в.1

Разумеется, вопрос о взаимосвязи владельцев усадеб может быть окончательно решен только в результате подробного изучения всех берестяных грамот и всех усадебных комплексов, однако приступить к его изучению возможно лишь путем исследования наиболее достоверного и поддающегося полному истолкованию материала. Таким материалом представляется мне комплекс берестяных грамот, связанных с семьей Мишиничей — Онцифо-ровичей. С источниковедческой точки зрения комплекс этих грамот обладает несколькими бесспорными преимуществами.

Во-первых, адресатами, а в ряде случаев авторами грамот Мишиничей— Ондифоровичей были хорошо известные в истории Новгорода политические деятели; следовательно, сведения о них, почерпнутые из самих грамот, могут быть активно дополнены показаниями других источников. Во-вторых, рассматриваемый ниже комплекс включает в свой состав большое число документов и, таким образом, может быть уверенно привлечен к выводам, касающимся принадлежности сохранивших его усадеб. В-третьих, социальная принадлежность Мишиничей — Ондифоровичей к высшей аристократии боярского Новгорода не требует особых обоснований. В-четвертых, проверка полученных сегодня выводов может быть сделана расширением раскопочных работ в районе расположения уже исследованных комплексов.

1. Берестяные грамоты Мишиничей — Ондифоровичей и некоторые проблемы их атрибуции

История боярской семьи Мишиничей — Онцифорови-чей в общих чертах запечатлена в летописном рассказе, который позволяет связать нитью восходящего родства представителей по крайней мере пяти поколений этой семьи. Последним ее достоверным членом, известным летописцу, был Юрий Онцифорович, впервые упомянутый под 1376 г., избранный на посадничество в 1409 г. и умерший в 1417 г.2 Летопись, правда, не содержит прямых указаний на его происхождение от Онцифора Лукинича, однако такое указание имеется в списке новгородских посадников, помещенном в начале Комиссионной рукописи перед текстом Новгородской I летописи младшего извода3. Указанный список был составлен около 1423 г.4, т. е. спустя всего лишь шесть лет после смерти. Юрия Онцифо-ровича, и приведенному в нем сообщению можно довериться с полным