Джек Герри. Он подошёл к гостю, взял его за здоровую руку. Тот поднял голову и улыбнулся. Очень славная, обаятельная у него оказалась улыбка. А зубы – острые, до странности редко расставленные.

– Иии-у мау мадибу Мяус, – сказал он.

– Это его так зовут, – живо пояснила Молли, наклонилась и потянула пришельца за рукав: – Мяус! Эй, Мяус!

И ткнула себя пальцем в грудь.

– Мооли, – сказал Мяус. – Мооли Геери.

– Видишь, пап, видишь? – в восторге закричала Молли. И ткнула пальцем в отца: – А это папа. Па-па.

– Баа-ба, – сказал Мяус.

– Не так, глупый! Папа!

– Баба.

– Да папа же!

Джек, тоже увлёкшись, показал на себя пальцем:

– Джек Герри!

– Шек Герц, – повторил пришелец.

– Недурно. Молли, он просто не выговаривает “п” и “ж”. Это ещё не так плохо.

Джек осмотрел лубки. Айрис очень толково их наложила. Поняв, что вместо двух костей – локтевой и лучевой, как должно быть у обыкновенного человека, – у Мяуса только одна, Айрис закрепила её в нужном положении при помощи двух дощечек вместо одной. Джек усмехнулся. Умом Айрис не допускает самого существования Мяуса; но как нянька и сиделка она не только признала его странную анатомию, но и вышла из положения.

– Наверно, он очень вежливый, – сказал Джек смущённой дочери. – Раз тебе вздумалось играть с ним в шлёпки, он будет терпеть, даже если ему больно. Не надо пользоваться его добротой, пичуга.

– Не буду, пап.

Джек развёл костёр, и, когда из палатки вышла Айрис, на перекладине из свежесрезанных палок уже бурлила в котелке вода.

– Понадобилось стихийное бедствие, чтобы ты взялся готовить завтрак, – проворчала жена, стараясь скрыть довольную улыбку. – Как наш больной?

– Процветает. Они с Молли утром состязались в шлёпки-ладошки. Кстати, балахон на нём опять стал красный.

– Слушай, Джек… Откуда он взялся?

– Я ещё не спрашивал. Когда я научусь мяукать или он научится говорить, может быть, мы это выясним. Молли уже дозналась, что его зовут Мяус. – Джек усмехнулся. – А он меня зовёт Шек Герц.

– Вот как? Он шепелявит?

Айрис занялась стряпнёй, а Джек пошёл осматривать дом. Всё оказалось не так уж плохо – честь и слава нелепой постройке. Мезонин в две комнатки, видимо, надстроенный позже, попросту насадили сверху на старый одноэтажный домишко. Старая крыша, обнажившаяся после того, как слетела сбитая на скорую руку верхотура, выглядела вполне сносно. Они с Айрис прекрасно разместятся в гостиной, а постель Молли можно поставить в кабинете. В гараже есть инструмент и доски, денёк выдался тёплый и безоблачный, и Джек Герри, как всякий литератор, радовался тяжёлой работе, за которую не заплатят ни гроша, – лишь бы только не писать. К тому времени, когда Айрис позвала его завтракать, он почти очистил крышу от обломков и составил план действий. Главное – перекрыть дыру там, где ещё недавно была лестничная площадка, да ещё проверить крышу, не протекает ли. Ну, это мигом покажет первый же хороший дождь.

– А как быть с Мяусом? – спросила Айрис, подавая мужу благоухающую яичницу с ветчиной. – Вдруг от нашего меню с ним опять случится припадок?

Джек посмотрел на гостя. Сидя по другую сторону костра, бок о бок с Молли, тот круглыми глазами уставился на еду.

– Сам не знаю. Дадим немножко, пусть попробует.

Мяус одним духом проглотил “пробу” и жалобно взвыл, прося добавки. Он уплёл и вторую порцию, – а когда Айрис отказалась жарить ещё яичницу, кинулся на подсушенный хлеб с джемом. Каждое новое блюдо он сперва пробовал очень осторожно: отщипнёт крошку-другую, мигнёт раза два и потом уплетает за обе щеки. Единственным исключением оказалось кофе. Хватило одного глотка. Он поставил чашку на землю и с величайшей осторожностью перевернул её вверх дном.

– Ты сумеешь с ним поговорить? – спросила вдруг Айрис.

– Он умеет говорить со мной, – объявила Молли.

– Это я слышал, – сказал Джек.

– Да нет, я не про то! – горячо запротестовала Молли. – Я ничего не разберу, что он лопочет.

– А про что же ты?

– Я… я не знаю, мама. Просто… просто он мне говорит, вот и все.

Джек и Айрис переглянулись.

– Наверно, это какая-то игра, – сказала Айрис. Джек покачал головой и внимательно поглядел на дочку, будто видел её впервые. Но не нашёлся, что сказать, и встал.

– По-твоему, дом можно залатать?

– Ну конечно!

Молли и Мяус пошли за ним по пятам к дому и, стоя рядышком, во все глаза смотрели, как он поднимается по приставной лестнице.

– Пап, ты чего делаешь?

– Обвожу края этой дыры, где лестница выходит прямо под ясное небо. А потом подровняю края пилой.

– А-а.

Джек наскоро очертил куском угля квадрат, обрубил топориком, где можно было, торчащие углы и зазубрины и огляделся в поисках пилы. Пила осталась в гараже. Он спустился по приставной лестнице, взял пилу, снова вскарабкался наверх и начал пилить. Через двадцать минут пот лил с него в три ручья. Джек устроил передышку: спустился вниз, к колонке, подставил голову под струю, закурил сигарету и опять полез на крышу.

– Почему ты не прыгаешь туда и обратно?

Работа кровельщика оказалась тяжёлой, и день – жарче, чем думалось полчаса назад, а пыл Джека – обратно пропорционален обоим этим обстоятельствам.

– Не говори глупостей, Молли, – проворчал он.

– Но Мяус хочет знать!

– Вон что. Скажи ему, пускай сам попробует.

Он снова взялся за работу. Через несколько минут, когда он разогнулся, чтобы перевести дух, Молли с Мяусом нигде не было видно. “Наверно, пошли в палатку и путаются под ногами у Айрис”, – подумал он, берясь за пилу.

– Папа.

К этому времени у папы с непривычки отчаянно ломило руку и плечо. Пила то увязала в мягкой древесине, то шла вкось. И он спросил с досадой:

– Чего тебе?

– Мяус говорит, иди сюда. Он тебе что-то покажет.

– Что покажет? Мне сейчас некогда играть, Молли. И пусть Мяус подождёт, сперва надо починить крышу.

– Но это же для тебя!

– Что именно?

– Та штука на дереве.

– А, ладно.

Движимый не столько любопытством, сколько ленью, Джек слез с крыши. Внизу у лестницы ждала Молли. Мяуса не было.

– Где он?

– Под деревом, – с необычайной кротостью сказала Молли и взяла отца за руку. – Идём. Это близко.

Она повела его вокруг дома, потом – через ухабистую, шишковатую полосу земли, из вежливости именуемую дорогой. По ту сторону дороги лежало поваленное дерево. Джек оглянулся и увидел, что по прямой линии между упавшим деревом и проломленной крышей его дома есть и другие сломанные деревья; словно что-то сорвалось с неба и промчалось наискось, задевая вершины, постепенно опускаясь. А