изменчивых дрожащих теней по темной улице. Улице Снов. Иногда навстречу нам попадаются люди: одиночные прохожие, пары, редко — небольшие группы. Люди сидят на отдельных скамейках. Многие улыбаются. Спокойно и мирно разговаривают между собой. Мы идем вперед долго-долго, и чернота, будто снег, хрустит у нас под ногами. И что придумала моя спутница на этот раз? Улица не кончается. Как я уже откуда-то знаю — эта улица бесконечна. Потому что так захотелось нам.

Темный Город, пожалуй, самое неоднозначное место. Город огромных небоскребов и подземных рукотворных пещер. Город красоты и мрака. Он многолик. Он был, есть и будет одновременно непорочной девой и распутным плейбоем… Пожалуй, эти же черты дремлют и в каждом подлинном жителе Города. И все они одновременно любят и ненавидят его. Но, несмотря на всю ненависть — ни один из жителей не сможет оставить его навсегда — зов Города слишком силен. Мы — его жители, будем с ним вечно, хотя бы мысленно — наша кровь слишком сильно отравлена его духом…

Здесь я свободен и недоступен для тех, кого я не хочу видеть и не желаю встречать на своем пути. Потому, что Темный Город — это теперь мой город и навсегда мой мир. И именно он останется, когда все остальные города исчезнут с карт и из воспоминаний. Он будет, как был. Он не может умереть: ибо бессмертно то, что не жило никогда. Город-призрак. Существующий, но не живущий. И обреченный на вечный мрак — с рождения и до бесконечности…

Мне надоели безжалостный рационализм и беспощадная логика моего прежнего мира. Все перевернулось, все сменилось в моей системе ценностей — я стою на пороге нового периода своего существования. Этапа, который запрещаться пускать на самотек. Если не сейчас, значит уже никогда. У меня полная переоценка — что казалось золотом, вдруг стало дешевкой, а те сокровища, что лежали у моих ног — я раньше просто не замечал, и как будто в один миг кто-то раскрыл мне глаза. Да, я прозрел. Я понял, в конце концов, что я собственник своей жизни, я и никто другой. Что смогу сделать рывок вперед и выскользнуть из той вязкой грязи, которая обволакивает и затягивает. Жаль только, что так не случилось чуть-чуть раньше. Но лучше так, лучше сейчас, чем никогда вообще.

Мы садимся на свободную скамейку и отдыхаем. Чернота на скамейке рядом с нами тает и исчезает. Спорхнул с ветки маленький зеленый дракончик, прыгает туда-сюда перед нами, как воробей. Жаль, но у меня ничего нет, ничего от старого мира. Покормить бы его. Дракончик только и успел сделать с десяток прыжков, как слетелось несколько его собратьев. Как голуби. Ну, ничего, все равно у меня сейчас пусто…

Эллен поворачивает ко мне голову и спрашивает:

—  Ну и как? В тебе есть энтузиазм маньяка и сила гения? Ты маньяк или гений?

—  Нет, — я отзываюсь не думая: мои мысли сейчас свободны и легки, как серебристые облака, — я не маньяк. И до гения мне очень далеко, как до Луны. Я простой, но очень увлекающийся человек.

—  Скажи, а о чем ты сейчас думаешь?

—  Да так, разные странные мысли.

—  Поделишься? — спрашивает она.

—  Если хочешь… — я делаю небольшую паузу и смотрю на темное небо, — знаешь, я иногда поражаюсь поведению людей. Они задумывают желания, томно и зачарованно глядя на звёзды предаваясь своим мечтам о чем-то несбыточном. А когда желания реализовываются, они проклинают всё на свете и хотят возвратиться назад.

—  Они боятся. А когда люди боятся, они пытаются показаться умнее и сильнее, чем есть на самом деле, опасаясь просить о помощи у других. Они скрывают свои настоящие чувства, опасаясь, что их кто-то может уничтожить. Люди не должны видеть, что ты из-за них переживаешь… за них — да, но не из-за них… мне кажется, от это еще больнее.

—  Да? Выходит, что их истинные чувства не так сильны, если их можно легко уничтожить?

—  Нет, просто люди очень осторожны. Они везде хотят видеть подвох, поэтому очень опасливы. Открытость и откровенность, чистоту и простодушие они презирают и игнорируют. Для них давно уже перестали существовать нормальные земные идеалы. Они считают, что достижимый для них мир недостоин даже их взгляда. Люди строят воздушные замки, ставят себе несбыточные цели, боясь обернутся к доступному, опасаясь смотреть вокруг, на то, что рядом…

Она замолкает. Мы встаем со скамейки и идем дальше. Она смотрит куда-то вперед:

—  Как думаешь, это когда-нибудь изменится? Может, потом будет как-то по-другому? — спрашивает она.

—  Не знаю, — я, правда, ничего сейчас не знаю, мысли путаются и скачут, — а ты?

—  А что я? Я видела несовершенство мира и откровенна с людьми, хотя люди и не всегда это понимают. Я старалась быть честной и говорила то, о чём меня спрашивают. Если правильно поставить вопрос, то в ответе будут только мои мысли, ни капли фальши или лжи. Это создает проблемы, но от многих и избавляет. Только в ответе «не знаю» ты видишь скрытый смысл, которого там никогда не было…

—  Наш мир несовершенен… — повторяю я чью-то избитую фразу, — крайне несовершенен, но почему люди создают себе проблемы? Почему не хотят жить реальной жизнью, а строят несбыточные мечты?

—  Ты прав, конечно, тот мир не совершенен, но это мы — люди — делаем его таким изо дня в день! Сами! От страха! Люди боятся. Они боятся своего мира, они боятся своей действительности, они боятся потерять то, что уже у них еще есть. Они боятся перемен. Люди недоверчивы. Да и как можно кому-то доверять, когда тебя обманывают каждый день, направо и налево? Когда тебя смертельно обижают родные и близкие? Когда тебя предают друзья? Когда тебя могут убить просто так, из спортивного интереса? Или из-за твоего смарта, или из-за пяти кредитов в твоем кармане? А ты осуждаешь несчастных людей, которые воспитаны на недоверии, помогающем им выживать. — Она ненадолго умолкает, и некоторое время мы идем молча. — Раньше я опасалась глядеть незнакомым людям в глаза, боялась увидеть там слишком много. А теперь я не могу не смотреть в них — ведь только посмотрев в глаза можно увидеть людей без масок. Да, я могу тебе объяснить, почему люди носят маски и строят себе воздушные замки: им есть из-за чего бояться.

—  И что же делать?

—  Уйти навсегда. Уйти из того мира, из той реальности. На свободу. — Девушка усмехается и идет дальше, чуть-чуть пританцовывая длинными ногами в такт музыке. — Пойдем?

—  Пойдем! Я с тобой!

—  Сегодня время диких скоростей, ты так не думаешь?

—  Это важно? — я не понимаю, о чем она говорит.

—  Да, сейчас это важно. Жизнь — игра… В любом проявлении в идеале. Жизнь — постановка по правилам незнакомого режиссера, а мы играем в нее и приняли как условие игры, что мы ею