Курихара.

Как только спортсмен явился к председателю МОК, тот засыпал его вопросами. Мистер Курихара предложил свои услуги в качестве переводчика, ссылаясь на знание китайского, которым владел и тибетец. В свое время Курихара работал в тайваньском филиале фирмы, а тамошний диалект близок разговорному языку на континенте.

— Я много наслышан о несколько необычных методах ваших тренировок, мистер…

— Цедонг, — подсказал японец.

— Вы привлекли всеобщее внимание. Разумеется, выбор стиля — ваше право, но смею заметить, что общественности он покажется… гм, некоторым отступлением от правил. Разумеется, в случае, если вы примените его во время соревнований.

Курихара посчитал необходимым перевести речь лорда в более цветистых выражениях:

— Если ваши таинственные допинги нельзя обнаружить обычными средствами, то фирма, которую я имею честь представлять, готова предложить вам, мистер Цедонг, чек на любую сумму по вашему усмотрению за передачу нам технологии изготовления и химического состава. При условии, что наркотик нельзя обнаружить ни до, ни после соревнований.

«Запасной вариант на случай трюка, не имеющего ничего общего с лунг-гомом. Какую невообразимую прибыль можно получить от подобного допинга!» — думал японец.

— Забавный язык, — прокомментировал лорд Вилланин перевод, — чуточку многословный на мой вкус.

— Лорд Вилланин одобрил сейчас допинг, который невозможно обнаружить, — с готовностью сообщил японец, — потому что он будет способствовать благородной идее мирного сосуществования народов. Если вам не угодно раскрыть секрет препарата, можете руководить любой из наших лабораторий в той стране, которую сами изберете. Мы создадим для вас все условия в самый короткий срок.

Еще раз проверяя запасную версию, Курихара усмехнулся про себя: «Даже если не совершишь оплошность — проруководишь не больше года. Тут у нас свои допинги».

Тибетец тоже улыбнулся и едва уловимо кивнул головой, что можно было истолковать как знак согласия. Лорд Вилланин дивился многоречивости азиатов. Европейцам понадобилось бы не более двух-трех предложений.

— Вы ознакомлены с правилами, мистер Цинг-цанг. Применение каких бы то ни было допингов исключает участие в соревнованиях, — продолжил Вилланин.

Японец бойко переводил:

— Лорд Вилланин выразил недоумение по поводу вашего решения бежать босиком. Подобные действия могут быть истолкованы соперниками как неравные условия, и вас дисквалифицируют. Разрешите поэтому предподнести вам в качестве презента пару чудесных кроссовок фирмы «Бушидо», ничтожным слугой которой я стал по воле судьбы. Если не желаете бежать в наших кроссовках всю дистанцию, обуйте их на старте и за километр до финиша. В этом случае остается в силе мое предложение заполнить чек на любую сумму, которую немедленно выплатит фирма «Бушидо». Я уверен, что мы найдем общий язык во имя дальнейшего процветания спорта.

Лорд Вилланин только головой крутил. Ну и язык! В нем росла гордость за родной английский, доступный даже недотепам из бывших колоний Ее Величества. Не умея писать, можно с помощью именительного падежа и глагольной формы единственного числа настоящего времени договориться с каждым. Имея запас слов в восемьсот, можно устроиться носильщиком или даже садовником и не испытывать никаких затруднений. Вдруг лорд онемел от изумления, как, впрочем, и мистер Курихара. Тибетец-бутанец заговорил на чистейшем английском языке с раскатистым «р», которое приобрел в течение пятилетнего обучения в шотландском университете Эдинбурга. Его дипломная работа была посвящена воздействию волевых усилий на физическое состояние человека.

— Благодарю вас, господа, — тибетец изысканно поклонился, — за дружеский прием и полезные советы, смысл которых мне вполне ясен. Я готов подвергнуться тестам до начала соревнований и после их окончания. Что же касается моих босых ног, насколько мне известно, правилами это не запрещается.

Мистер Курихара, в душе проклиная чертова тибетца, приветливо и понимающе ему улыбнулся. Какой там допинг — лунг-гом, никаких сомнений! Надо распорядиться, чтобы парни успели отделать бутанца до послезавтра.

— А на каком языке вы сейчас говорили? — забормотал изумленный лорд. — Мне кажется, я кое-что понял. Ах да, я ведь жил на Филлипинах, это рядом с вами…

— Но мистер Цедонг — из Тибета, — тактично прошептал Курихара лорду. Лицо японца было неподвижной маской человека, пребывающего в состоянии «сатори».

— Не вижу особой разницы, — бодро возразил лорд Вилланин. — Вы все понимаете друг друга в своей Азии. Это потому, что живете скученно. У вас, по сути дела, и язык один. И вообще, в человеческом подсознании таится много загадок. Я вот ни с того ни с сего вспомнил язык, которого никогда не знал, но ежедневно слышал от слуг и конюших, выезжая на конную прогулку. Это было в Сингапуре, где я покупал крокодиловую кожу.

После беседы у лорда Вилланина мистер Курихара понял, что тибетец не наденет кроссовки фирмы «Бушидо». «У него еще есть возможность не участвовать в Играх и с миром вернуться в свой монастырь», — подумал Курихара. В противном случае — смерть, но и она не сможет огорчить его — ведь это не что иное, как переход в другое состояние. Каждый сам отвечает за свою судьбу, учит буддизм.

У Курихары не было выбора: слишком крупные суммы вложила фирма в верную победу Ахмеда бен Юсуфа. Спортивная карьера тунисца ни у кого не оставляла сомнений, что в мире ему нет равных. Поэтому нельзя допустить победы тибетца. Любой ценой не допустить. Уникально в своем роде средство, с помощью которого достиг цели Курихара. Первое впечатление от встречи с ним меня не обмануло. Я подумал тогда, что под маской приверженца дзэн-буддизма он скрывает сердце пирата. Не хочу характеризовать его как хитрого азиата. Это поверхностное суждение об азиатском коварстве так же неверно, как представление об английском джентльменстве, французском легкомыслии, немецкой агрессивности, итальянской болтливости и чешской хвастливости.

За день до марафонского забега Курихара снова посетил лорда Вилланина.

— Я боюсь за моральный облик королевы спорта, — озабоченно произнес японец, едва усевшись. — Если этот бутанец, мистер Цедонг, победит, какова будет реакция общественности?

— Ах, проклятье! — выпалил лорд, игнорируя правила оксфордского воспитания, ибо до него дошла страшная истина: мировой спорт под угрозой!

— Не сомневаюсь, что результаты допинговых тестов будут отрицательными, — продолжает Курихара. — Это йога. Неспортивная практика. Конец всем спортивным школам, физической