счастью, национализированная промышленность и коллективизированное сельское хозяйство. Кто не умеет защищать старые завоевания, тот не способен бороться за новые. От империалистического врага мы будем охранять СССР всеми силами".

Письмо Троцкого кончается программными лозунгами:

"Долой Каина Сталина и его камарилью!

Долой хищную бюрократию!

Да здравствует СССР, крепость трудящихся!

Да здравствует мировая социалистическая революция!"

Словом, СССР -- не каторга народов, а "крепость трудящихся"; Сталин не убийца миллионов, а всего навсего "Каин", -- то есть братоубийца, ибо уничтожил "ленинскую гвардию"; в стране свирепствует не чекистский корпус, а "хищная бюрократия". Надо только убрать Сталина и во главе СССР поставить Троцкого "путем восстания рабочих, крестьян, красноармейцев и краснофлотцев против новой касты угнетателей и паразитов". Вот тогда Троцкий позаботится, чтобы СССР стал очагом "мировой социалистической революции". Надо быть безнадежным Дон Кихотом в политике, чтобы в 1940 году призывать советский народ готовить восстание против гигантской террористической машины диктатуры в надежде, что кто-то может отозваться на такой призыв.

Троцкий и Сталин не были антиподами в идеологии большевизма, а были соперниками в борьбе за власть в его рамках и на его основах. Троцкизм и сталинизм тоже не являются враждебными ленинизму течениями, а разными вариантами его интерпретации. По коренному вопросу их спора -- о судьбе социализма и мировой революции -- Сталин утверждал, что сначала надо построить социализм в СССР, чтобы организовать мировую революцию, а Троцкий, наоборот, доказывал, что сначала нужно организовать мировую революцию, чтобы в СССР мог победить социализм. Ленинизм допускал обе интерпретации, ибо Ленин, как истинный "диалектик", столько раз противоречил самому себе, что Троцкий и Сталин всегда находили у него нужные им цитаты.

Из этого спора между Троцким и Сталиным внешний мир сделал совершенно ложные выводы: Троцкий был объявлен опасным проповедником мировой революции, а Сталин -- безопасным для

внешнего мира либеральным "национал-большевиком". Опаснее, на самом деле, был не романтик революции и утопист Троцкий, а мастер мирового революционного заговора Сталин. Ведь это не Троцкий, а Сталин писал: "Мировое значение Октябрьской революции состоит не только в том, что она является великим почином одной страны в деле прорыва системы империализма и первым очагом социализма... но также и в том, что она составляет первый этап мировой революции и могучую базу его дальнейшего развертывания" ("Вопросы ленинизма", стр. 105).

Сталин строго следовал этой своей стратегической программе и не пугал мировую буржуазию ура-революционной фразеологией Троцкого. Он вошел в доверие к западной демократии и после второй мировой войны поставил под знамя коммунизма одну треть человечества.

Л. Авторханов

ОТ РЕДАКТОРА

Настоящее издание составлено по материалам трех крупнейших западных архивов, хранящих документы Троцкого: архива Троцкого в Хогтонокой библиотеке Гарвардского университета (Бостон), архива Гуверовского института при Стенфордском университете (Стенфорд, Калифорния) и архива Международного института социальной истории (Амстердам). Из архива Троцкого в Гарвардском университете заимствованы дневниковые записи 1926--1927, 1933, 1935 и 1937 годов, носящая дневниковый характер запись Троцкого от 8 марта 1938 года о процессе над Бухариным, запись о сталинской историографии, завещание Троцкого, написанное им незадолго до смерти, письма, телеграммы и заявления 1928--1940 годов. Остальные документы заимствованы из амстердамской и калифорнийской коллекций, о чем указано в каждом конкретном случае. Примечания составлены редактором только для материалов основной части книги.

Документы публикуются с любезного разрешения администрации архивов. Подготовка текстов к печати, примечания, комментарии и переводы с иностранных языков выполнены редактором.

"Дневники и письма" Троцкого на русском языке выходили в 1986 г. (Изд-во "Эрмитаж", США). Однако настоящее издание существенным образом отличается от предыдущего: в него вошел ряд новых документов, более полно представлены комментарии, введен раздел "Из прессы тех лет".

Бостон, 1993 Юрий Фельштинский

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ДНЕВНИКОВЫЕ ЗАПИСИ 1926--1927 ГОДОВ

ИЗ ДНЕВНИКА (для памяти)1

За революциями в истории всегда следовали контрреволю

ции. Контрреволюции всегда отбрасывали общество назад, но ни

когда-- до той черты, с какой начиналась революция. Чередование

революций и контрреволюций вызывается некоторыми основными

чертами механики классового общества, в котором только и воз

можны революции и контрреволюции.

Революция невозможна без вовлечения широких народных

масс. Такое вовлечение, опять-таки, возможно лишь в том случае,

если угнетенные массы связывают надежды на лучшую судьбу

с лозунгом революции. В этом смысле надежды, порождаемые ре

волюцией, всегда преувеличены. Это вызывается классовой меха

никой общества, ужасающим положением подавляющего боль

шинства народных масс, объективной необходимостью сосредото

чения величайших надежд и усилий для того, чтобы обеспечить

даже и скромное продвижение вперед, и пр. и пр.

Но в этих же условиях заложен один из важнейших -- и

притом наиболее общих -- элементов контрреволюции. Достиг

нутые в борьбе завоевания не соответствуют и, по существу, не

могут непосредственно соответствовать ожиданиям широких отс

талых масс, впервые пробужденных в ходе самой революции.

Разочарование этих масс, их возвращение к обыденщине, к без

надежности является таким же составным элементом пореволю

ционного периода, как и переход в лагерь "порядка" "удовлетво

ренных" классов или слоев, участвовавших в революции.

В тесной связи с этими процессами, в лагере господствую

щих классов параллельно развиваются процессы иного, в зна

чительной мере противоположного характера. Пробуждение широ

ких масс выбивает господствующие классы из привычного рав

новесия, лишает их как непосредственной опоры, так и уверен

ности, и тем дает возможность революции захватить гораздо боль

ше, чем она впоследствии способна удержать.

Разочарование значительной части угнетенных масс в не

посредственных завоеваниях революции и связанное с этим пони

жение политической силы и активности революционного класса

порождают прилив уверенности у контрреволюционных масс, -

как у тех, которые были опрокинуты революцией, но не добиты,

так и у тех, которые содействовали революции на известном эта

не, но