какие–то страсти, бурлили подводные течения. Даже в отпуске людям не жилось спокойно. Странный народ — эти курортники.

 - А как же ресторан? — напомнил он о своем обещании.

 - Э, зачем ресторан, дорогой? — разливая остатки вина, сказал Вахтанг. — Поедем завтра с нами на экскурсию, там будет коньяк, шашлык, форель, перепелки — все, что нужно для хорошего застолья. Ты приходи в пансионат к 10 утра, я встречу.

 - В тот? — уточнил Андрей, кивнув на горку.

 - Да, прямо к центральному входу.

 - Хорошо, в 10 буду, как штык.

 Юля опалила усы грузина жгучим недовольным взглядом.

 

 Хоть и долог июльский денек, но и он когда–то заканчивается. Подходя к санаторию МВД, Андрей попытался отыскать в сотах светящихся окон свой номер. Не нашел — плохо еще ориентировался в этом многоэтажном улье. И то сказать, огромное здание с просторной столовой, вместительным кинозалом, библиотекой, бильярдной, теннисным холлом и прочими удобствами курортной жизни требовало не один день на изучение. Зато шикарный парк, раскинувшийся перед входом в корпус, был совершенно прост и понятен.

 Пышная растительность встретила гостя, как родного — трава смахнула пыль с обуви, деревья остудили горячее тело мягкой прохладцей. Нарядная беседка, прятавшаяся под зонтиком пальмы, подмигнула голубым фонариком, приглашая посидеть, а журчавший рядом фонтанчик брызнул приветливой струйкой, будто сказав - 'стой, не проходи мимо'. Э–эх, здесь бы с девушкой погулять, экзотикой полюбоваться. Только не было пока девушки. Точнее, была, но, кажется, из тех, что носом небо царапали — со столичным апломбом. Заносчивой оказалась барышня, за весь день слова доброго не вымолвила. Считала, наверное, себя неотразимой красавицей и думала, что все должны падать пред ней в обморок. Кто громче других рухнет, тому и достанется сладкий приз. Какое счастье. Всю жизнь мечтал.

 Взбежав на седьмой этаж (лифт — для ленивых), Андрей осторожно вошел в свой номер. Сосед по комнате уже спал. Хороший был парень Сережа Попов — толстощекий кадровик из Томска - но скучноватый, трудный на подъем и потому совершенно непригодный для курортных похождений.

 - Это ты, Андрюха? — открыл глаза томич.

 - Ага, я. Извини, что разбудил.

 - Да нет, я еще толком заснуть не успел. Как погулял–то?

 - Хорошо погулял. Чуть не утонул.

 Сергей, кряхтя, повернулся на бок.

 - Ты, с этим делом будь поосторожней, — он выразительно щелкнул себя пальцами по горлу, — особенно у воды.

 - Да знаю, — отмахнулся Полынцев. — Это мы с ребятами уже после происшествия выпили. Так сказать, за спасение. Послушай, Серега, я вчера с дороги уставший был, не разобрал — ты ночью храпишь, нет?

 - Раньше было, а сейчас, нет. Одна бабка посоветовала перед сном несколько горошин съедать - помогает.

 - Тоже неплохо, — рассудил Полынцев. — Только балкон на ночь не закрывай.

 

 

 Глава 2

 

 

 Утром Юля проснулась в отвратительном настроении — жутко болела голова. Наверное, вчера пересидела на солнце или перепила вина, или то и другое вместе. Во лбу стучало, в затылке ныло, между ними шумело, как на стадионе. Поблуждав взглядом по голубым в цветочек стенам, широким окнам, паркетному полу, она села на кровати и протянула руку к тумбочке… Кружки с холодным лимонным чаем, приготовленной с вечера, на месте не оказалось. Странно, вроде бы, ставила. Соседки по комнате Вики, скромной бухгалтерши из Тольятти, в номере тоже не было. Наверное, убежала на пляж, она всегда загорала до полуденного солнца и, между прочим, правильно делала, только жаль, что поднести стакан водички было абсолютно некому. Страдальчески, и где–то болезненно, вздохнув, Юля впихнула ножки в синие (под цвет глаз), шлепанцы и медленно заковыляла в душ…

 Кружка, совершенно пустая и даже чистая (что бывало с ней крайне редко), стояла на умывальнике. Удивительно, вроде бы, не приносила. Кажется, начинаются провалы в памяти - первые признаки алкоголизма, надо срочно завязывать с местным винцом, так и до нарколога недалеко. Скорей под душ…

 Через какое–то время холодная вода принесла облегчение телу, но не голове — там, по- прежнему, шумел прибой, гудели пароходы. Требовался контраст.

 Как только горячие струи, огладив густые, модно стриженые волосы, скользнули по загорелой коже, в номер громко постучали.

 - Кто там? — крикнула Юля и поморщилась от собственного голоса — мозг, будто проткнули толстым гвоздем.

 - Я, Елисей! — донесся из коридора приятный баритон.

 Это был сосед по этажу. Когда он, вот также громко, представился во время первого визита (приходил знакомиться), она испытала микрооргазм от сказочной романтики имени. После того, как разбавил отчеством — Федулович, удовольствие схлынуло, будто и не было. А когда заполировал фамилией — Могила, у Юли случился спазм средних полушарий тела и, если бы не плотный бюстгальтер, обвисли б они до самого пупка (ну, или чуть выше). Такое вот первое впечатление произвел на нее этот видный, с кудрявой шевелюрой, мужчина сорока неполных лет. Зачем нужно было называть фамилию и отчество — непонятно. Может, считал их красивыми? А может, для солидности — он работал каким–то чиновником в какой–то администрации. Вообще–то, везло Юле на возрастные знакомства. Нет, клеились, конечно, и молодые, но попадались все больше наглецы да неучи с интеллектом кирпича, а хотелось чего- нибудь возвышенного.

 - Подождите, я сейчас оденусь, — негромко сказала она, распахнув дверь душевой (чтоб лучше было слышно в коридоре). И, надо признаться, удачно.

 В тот же момент в замке повернулся ключ, и в номер вошла разрумяненная Виктория. Елисей Федулович — следом.

 И что, очень даже мило получилось: обнаженная Юля на всеобщем обозрении. Пожалте вам - бесплатный утренний стриптиз. Ну, не мымра, эта Вика?! Приперлась в самый неподходящий момент!

 Могила плотоядно сглотнул тягучую слюну. От вида эротической женской фигурки у него затвердел даже язык.

 - Что вы хотели, Елисей Федулович? — захлопнув дверь, спросила Юля и, с удивлением, обнаружила, что после эмоциональной встряски (а она, разумеется, была — не каждый день перед мужчиной обнаженкой сверкала) прошла головная боль, что называется — нет худа без добра.

 - Яща буща муща — прошепелявил сосед негнущимся языком.

 - Понятно, — тихонько пробурчала Юля. — Вчера одного перекосило, сегодня другого переклинило. Тоже слабеньким оказался. И это при такой–то фамилии. Она почему–то представила себя в роли его жены: Юля Могила — умереть, не встать. Звонишь кому–нибудь по телефону и говоришь: 'Здравствуйте, это Могила беспокоит'. А на том конце: 'Считаете, мне уже пора?'.

 Тем временем, Виктория (к слову сказать, тоже