тебе немного помогу. Ну-ка, почувствуй себя сильным! Давай! Чтоб из тебя шла ярость, страх, отвращение, что угодно. Помоги мне! Помоги мне заманить Его. Ты ведь знаешь, что я сейчас сделаю, правда? Замани Его. Замани Его поесть. Я тебя сохраню подольше, если ты сделаешь это доброе дело. Не умирай прямо сейчас, Боб. Мама вот, до сих пор жива. Видишь, кишки еще пульсируют? Живучая блядь, мама моя. Давай-ка посмотрим, Баунти такая же живучая?
Он положил на пол серп, взял кухонный нож и пассатижи. Ножом он сделал неглубокий надрез поперек груди, параллельно и чуть ниже ключиц. Хлынула кровь. Красные струйки слились, образовывая сочащиеся кулоны между недовольно сморщившихся грудей.
Он взял пассатижи и прихватил сырой сочащийся край надреза. Это была нелегкая работа. Не закончил он и наполовину, а уже пластмассовые ручки были скользкие от пота и крови.
Она еще была жива в своей юбочке из свисающих окровавленных лохмотьев кожи, содранной с туловища. Всхлипы и вскрики за спиной Джейми вдруг стихли. Он обернулся. Оно вошло. Наконец-то! Оно в Комнате!
— Спасибо тебе, Баунти, — прошептал Джейми и наступил на напольный выключатель. Остался только свет свечей.
Кто-то, пятясь, врезался в него. Он едва не упал. Шлем! Нельзя терять шлем. Оно ослеплено ярким светом разлитого по Комнате ужаса. Пока он защищен тяжелым свинцом, Джейми как бы невидим, как пламя свечи в луче прожектора. Сжав в руке серп, юноша принялся прокладывать себе дорогу вдоль стены.
Хэнк, плача, полз на четвереньках. Джейми подождал, когда бычья мяукающая морда окажется над осколками бутылки Лягушонка. Наклонившись, юноша рубанул кривым лезвием, отсекая руку у локтя. Лицо Хэнка упало в стеклянные осколки. Джейми наступил ногой ему на затылок и заторопился дальше. Послышался скребущий звук. Стекло царапало свинец с таким скрежетом, будто кто-то провел пригоршней стальных гвоздей по школьной доска Хэнка волочили назад. За лодыжки Оно подтягивало ступни парня к своему круглому, утыканному иглами рту.
Повсюду носились подростки. Они налетали на Джейми, тот отметал их прочь своим серпом. Рассекая воздух, серп распылял несвернувшуюся кровь, как коса капли росы. Он добрался до двери. Кто-то увязался за ним. Ни один не должен уйти!
— Снаружи еще одно такое же, — прошипел он через плечо. Девушка в разодранном костюме баядерки застыла как вкопанная. Джейми хлестнул ее сталью по лицу, вогнав передние зубы в десны. Она упала, и парень поднырнул под дверь.
Спотыкаясь и задыхаясь, бежал он по холлу и вверх по лестнице. От потоков пота из-под шлема он наполовину ослеп. Но это единственная защита. Даже за стенами свинцовой комнаты большая вероятность, что Оно его обнаружит, и Джейми не отваживался снять душащую, давящую тяжесть.
На чердаке горел переносной фонарь. В панике забыв всякую осторожность, он скакал по предательскому, хрупкому полу.
Лебедка! Наспех впрыснул туда масло. Кувалда! Он положил фонарик на пол так, чтобы луч светил на стальную трубку, заклинивающую механизм. Удар. Второй. Шевельнулась. Снова и снова лупил он по концу трубки. Дико. Осатанело. Как тогда Рон, когда попал Джейми по пальцу. Когда все началось. Первая кровь была кровью Джейми.
Сантиметр за сантиметром трубка вылезала, пока не выпала наконец на пол.
Джейми стоял и не мог отдышаться. Ничего не произошло. Ничего не сдвинулось с места. Тормоз! Ну конечно, тормоз. Он толкнул рукоятку. Ничего! Стукнул ногой по огромной шестерне. Она затряслась и начала проворачиваться. Начала раскручиваться. Здоровенная, обшитая свинцом деревянная плита мягко, всей своей массой ринулась вниз, исчезла из виду.
Ничего не видно. Ядовитый пот ослепил совсем. Он приподнял шлем. Ненависть опустилась на голову, как молот! Через всю толщу свинца там, внизу, пробивалась Его бешеная ярость.
Джейми надвинул шлем обратно. Шаря руками, как слепой, он сунул трубку обратно на свое место. Механизм он думал разрушить, но сейчас, вслепую, оглушенный ужасом, сделать ничего не мог. С чердака он уползал на четвереньках.
Зрение начало возвращаться в холле. Преодолевая страх, он наклонился проверить свинцовую дверь. Она плотно прилегала к полу. Два завитка отсеченных пальцев лежали рядом. На одном было тонкое, как нитка, колечко: то ли с каким-то гербом, то ли с вытертым сердечком. Кто-то, какая-то девушка пыталась выбраться наружу.
Джейми завернул окровавленные кусочки в лоскут, оторванный от края плаща, сшитого заботливой матерью. На ходу он гасил свечи. Пальцы отправились в мусор. Джейми вспомнились Его зубы. Кем Оно сейчас занимается? Свет везде погашен. Вещи собраны. «Лебарон» ждет его. Можно ехать и в этом душащем шлеме. Через пятнадцать-двадцать километров, наверное, можно будет снять его уже без риска. Надо опустить письмо. Миссис Хармон будет приятно получить письмо от Боба с просьбой присмотреть за домом, пока они не вернутся. Деньги есть. Примерно на год — он прикидывал. За двенадцать коротких месяцев Оно снова свернется в кокон и будет таким же, каким они его нашли. Тогда можно вернуться. Жить как Эфраим. Развесить опять все эти старые плакаты. Он сможет управлять Им. А Оно уж позаботится: ни один не свяжется с домом, где пропадают дети. Как Оно заботилось раньше. Оно будет исполнять волю Джейми, как исполняло все эти годы волю Эфраима.
Джейми вырулил на аллею, бормоча: «Никаких домашних животных, никаких.» Двенадцать месяцев пролетят. Оно будет слабым, он будет сильным. Достаточно сильным, чтобы властвовать над Ним. Оно будет его слугой, его рабом. Он ведь способен властвовать над Ним. Разве нет?
— Спасибо тебе, Баунти, — прошептал Джейми и наступил на напольный выключатель. Остался только свет свечей.
Кто-то, пятясь, врезался в него. Он едва не упал. Шлем! Нельзя терять шлем. Оно ослеплено ярким светом разлитого по Комнате ужаса. Пока он защищен тяжелым свинцом, Джейми как бы невидим, как пламя свечи в луче прожектора. Сжав в руке серп, юноша принялся прокладывать себе дорогу вдоль стены.
Хэнк, плача, полз на четвереньках. Джейми подождал, когда бычья мяукающая морда окажется над осколками бутылки Лягушонка. Наклонившись, юноша рубанул кривым лезвием, отсекая руку у локтя. Лицо Хэнка упало в стеклянные осколки. Джейми наступил ногой ему на затылок и заторопился дальше. Послышался скребущий звук. Стекло царапало свинец с таким скрежетом, будто кто-то провел пригоршней стальных гвоздей по школьной доска Хэнка волочили назад. За лодыжки Оно подтягивало ступни парня к своему круглому, утыканному иглами рту.
Повсюду носились подростки. Они налетали на Джейми, тот отметал их прочь своим серпом. Рассекая воздух, серп распылял несвернувшуюся кровь, как коса капли росы. Он добрался до двери. Кто-то увязался за ним. Ни один не должен уйти!
— Снаружи еще одно такое же, — прошипел он через плечо. Девушка в разодранном костюме баядерки застыла как вкопанная. Джейми хлестнул ее сталью по лицу, вогнав передние зубы в десны. Она упала, и парень поднырнул под дверь.
Спотыкаясь и задыхаясь, бежал он по холлу и вверх по лестнице. От потоков пота из-под шлема он наполовину ослеп. Но это единственная защита. Даже за стенами свинцовой комнаты большая вероятность, что Оно его обнаружит, и Джейми не отваживался снять душащую, давящую тяжесть.
На чердаке горел переносной фонарь. В панике забыв всякую осторожность, он скакал по предательскому, хрупкому полу.
Лебедка! Наспех впрыснул туда масло. Кувалда! Он положил фонарик на пол так, чтобы луч светил на стальную трубку, заклинивающую механизм. Удар. Второй. Шевельнулась. Снова и снова лупил он по концу трубки. Дико. Осатанело. Как тогда Рон, когда попал Джейми по пальцу. Когда все началось. Первая кровь была кровью Джейми.
Сантиметр за сантиметром трубка вылезала, пока не выпала наконец на пол.
Джейми стоял и не мог отдышаться. Ничего не произошло. Ничего не сдвинулось с места. Тормоз! Ну конечно, тормоз. Он толкнул рукоятку. Ничего! Стукнул ногой по огромной шестерне. Она затряслась и начала проворачиваться. Начала раскручиваться. Здоровенная, обшитая свинцом деревянная плита мягко, всей своей массой ринулась вниз, исчезла из виду.
Ничего не видно. Ядовитый пот ослепил совсем. Он приподнял шлем. Ненависть опустилась на голову, как молот! Через всю толщу свинца там, внизу, пробивалась Его бешеная ярость.
Джейми надвинул шлем обратно. Шаря руками, как слепой, он сунул трубку обратно на свое место. Механизм он думал разрушить, но сейчас, вслепую, оглушенный ужасом, сделать ничего не мог. С чердака он уползал на четвереньках.
Зрение начало возвращаться в холле. Преодолевая страх, он наклонился проверить свинцовую дверь. Она плотно прилегала к полу. Два завитка отсеченных пальцев лежали рядом. На одном было тонкое, как нитка, колечко: то ли с каким-то гербом, то ли с вытертым сердечком. Кто-то, какая-то девушка пыталась выбраться наружу.
Джейми завернул окровавленные кусочки в лоскут, оторванный от края плаща, сшитого заботливой матерью. На ходу он гасил свечи. Пальцы отправились в мусор. Джейми вспомнились Его зубы. Кем Оно сейчас занимается? Свет везде погашен. Вещи собраны. «Лебарон» ждет его. Можно ехать и в этом душащем шлеме. Через пятнадцать-двадцать километров, наверное, можно будет снять его уже без риска. Надо опустить письмо. Миссис Хармон будет приятно получить письмо от Боба с просьбой присмотреть за домом, пока они не вернутся. Деньги есть. Примерно на год — он прикидывал. За двенадцать коротких месяцев Оно снова свернется в кокон и будет таким же, каким они его нашли. Тогда можно вернуться. Жить как Эфраим. Развесить опять все эти старые плакаты. Он сможет управлять Им. А Оно уж позаботится: ни один не свяжется с домом, где пропадают дети. Как Оно заботилось раньше. Оно будет исполнять волю Джейми, как исполняло все эти годы волю Эфраима.
Джейми вырулил на аллею, бормоча: «Никаких домашних животных, никаких.» Двенадцать месяцев пролетят. Оно будет слабым, он будет сильным. Достаточно сильным, чтобы властвовать над Ним. Оно будет его слугой, его рабом. Он ведь способен властвовать над Ним. Разве нет?