Дочь съездила в монастырь святого Александра Свирского и там — у его мощей — просила помощи и спасения нам. Но пока ничего не меняется.
Все еще молимся и надеемся, но силы уходят... а их можно было тратить на рассказы и картины...
Господи. Господи.
19 июля. У меня все то же: звонили сейчас снова — угрожали.
В отчаянии я написала в блог Президенту Медведеву Д.А.
Если помощи не получу, придется уехать из Перми навсегда.
Женя Минин коммент написал: И Пермь молчит, типа — пустыня?
Я отвечаю: все к лучшему — здесь все равно сосед бы нас замучил.
20 июля. Слава в своей комнате забыл отключить телефон, и ночью эта женщина снова звонила, угрожала.
Я стою на том, что нужно скорее из Перми уехать, а Слава — скорее сменить номер телефона...
Я уверена, что менять бесполезно, но посмотрим.
22 июля. Был по центральному ТВ сюжет, как угрожала некая женщина Софии Ротару. Так же, как нам, звонила и писала. Так милиция ее вычислила. Везет же некоторым деятелям масскульта.
Иногда мне кажется, что это сон, что не может быть, чтобы один человек звонил другому и так страшно угрожал.
Но в воскресенье Коломбо и мисс Марпл опять впрыснули в меня немного справедливости. Это была та мисс Марпл, которая похожа на постаревшую жену Рубенса. А есть еще другая, как на картине американца (забыли имя) “Семья фермеров”.
Возможно, телефонные звонки и вообще злоба людей включены в Божий промысел и помогают стать лучше, если ты сам чист. В рассказе Акутагавы “Святой” простой человек попросил ученого помочь ему сделаться святым. Хитрая жена ученого придумала, чтобы простак десять лет бесплатно работал, а потом залез на высокое дерево и шагнул в воздух. Он в самом деле шагнул и пошел по небу.
А если даже никогда не узнаем, почему и зачем, то не должны же мы все знать в этом мире.
23 июля. Дом напротив — облезлый донельзя — что-то вроде чешуйчатого брюха. Наш дом им видится таким же. Я многим обязана ежедневному общению с этим пейзажем... начинают ползти печальные мысли: “разлучительница собраний” явится ко всем... Но тут я поднимаю взгляд выше: серебристая шкурка облаков, как от огромного леопарда — она подсвечена солнцем. Птица кажется размером с бабочку в самой вышине... нет красок, а то бы сейчас же написала. Вчера написала Ахматову с зеленым глазом — синего вообще нет.
Вижу: 6 таблеток фолиевой! Вчера же оставалось 2!
Ну, вот, Слава, что это значит?
Сбой матрицы.
— Он проверял жену на детекторе лжи: изменяет — нет.
— Это лучше, чем муж, уходя на работу, пальто жены заворачивал так, чтоб запомнить, у сапог черту мелом проводил — вечером проверял, выходила ли она. И не доказать, что пол мыла — сапоги подвинула... мел стерся.
27 июля. Юбилей Шукшина. Я все-таки ему многим обязана — вышла из его “Сапожков”.
Вчера позвонил брат:
— Я в гости к вам заеду.
Я:
— Какая радость мне будет от твоего приезда? Угостить мне тебя нечем. Мы сами без зубной пасты сидим.
Слава в это время спал после храма, а я легла и долго рыдала. Да что за страна, где пенсионеры не рады родному брату — нечем угостить. И вдруг подумала: если б я была богата, то ничего бы не писала.
Написала подсолнухи, достав спичкой 3 миллиметра желтого кадмия... Затем — корову, вместо черного — с коричневыми пятнами. И еще — ню, тоже не белую, как обычно, а цвета дерева, то есть оставила на теле девушки саму фанерочку...
Мальчик лет шести идет с мамой:
— Что является ругательством: “лютики-цветочки” или “ё. твою мать”?
Слава:
— Душа, дуть, дышать, думать, душно, душить, надменный — в прошлом однокоренные.
Долго мне объяснял, какие звуковые процессы происходили, а потом скорчил такую страшную рожу! Видимо, не может быть долго серьезным. Я этих рож не выношу абсолютно, но надеюсь до конца дотерпеть. Слава пугает, что еще с того света будет являться и строить рожи. Но я внушаю ему, что умрем в один день. Слава:
— Оставь эти романтические бредни. Какая страшная нагрузка детям!
К. сказала в конце, что их конференция по теории литературы также оплачена трудом солженицынских Матрен. Когда А.И. выдворили из СССР, это ей ой как припомнили.
— Если вернется тоталитаризм, всем все припомнят, что было сказано за эти годы.
11 августа. Видела во сне, что я заседала в комиссии по реституции и лично вручала немцам старинную серебряную чашу с таз величиной.
Были С. и Д. — ездили на экскурсию на страусиную ферму. Хозяин сказал, чтобы все кепки надели козырьками назад. А то страусы любят хватать клювом за козырек — и деру, потом не догонишь.
Очень хочется писать картины: голубых ангелов на черном фоне, ночью, почему-то у реки. Склонились: спасают птенчика, выпавшего из гнезда. Слава говорит:
— Лучше напиши ангелов, спасающих космонавта, выпавшего из корабля в бездну.
Но я не хочу, я космос не трогаю (в надежде, что и он меня не тронет).
Да и красок нет все равно.
Слава:
— Я сейчас в первую очередь молюсь новомученикам, погибшим от коммунизма, чтобы не было нового тоталитаризма.
Вчера была М. — рассказала, что мужнино письмо св. Ксении обещала не читать. А приехала на Смоленское кладбище — часовня закрыта, надо целый час ждать. Ходила, молилась, а потом все же прочитала письмо мужа. Письмо хорошее, тут и часовня открылась, она все записки положила. Прилетела в Пермь, муж встретил и говорит:
— Если завтра не выиграем конкурс, наша фирма будет без работы.
— Так почему ты св. Ксению не попросил об этом в письме?!
Звонила Л. Говорит — цены на ремонт упали в два раза, потому что из-за кризиса некоторые стройки встали, и рабочие пошли в ремонт, сбили цены. Нам нужен ремонт, но и эти низкие цены нам абсолютно не по карману...
Два комара на потолке сидят и мнят себя орлами:
— Сейчас слетим и станем терзать!
Пишу вечером. Звонила Г. Она похоронила родственника утонувшего, которого все так сильно любили! И говорит:
— Нина! Вот ты по телефону всем говоришь: “люблю, целую”, а этого делать нельзя, ты нам всем вредишь своей любовью...
И стало мне тяжело: как усмирить накал любви к миру, когда он налетает внезапно — во время