было рот для вопроса, но егерь опередил:

   -- На, читай.

   Сунул мне аккуратно перегнутый пополам листок плотной бумаги и включил подсветку приборов. "Разрешение на отстрел уссурийского тигра выдано...", -- пробежал я глазами короткий текст, отпечатанный на принтере. Внизу стояла размашистая подпись охотоведа, заверенная печатью.

   Я с изумлением посмотрел на егеря: стрелять красавца зверя, занесённого в "Красную книгу"?

   Видимо, считая, что достаточно дал мне выдержку, чтобы произвести впечатление, Иван ответил:

   -- Непростой тигр. Людоед!

   -- Дела-а, -- протянул я, -- перекладывая бескурковку ближе.

   -- Такие лицензии всем нашим егерям вчера выдали, -- не отрывая блестящих глаз от дороги, сказал Иван. -- Сегодня вся орава нагрянет сюда. Разве это охота? Убийство! Наша с тобой задача - отыскать след первыми и угнать тигра как можно дальше в тайгу.

   Кажется, я снова ничего не понимал.

   -- Да все дело в том, что никакой он не людоед. С голодухи бесится. В капкан залез правой передней лапой. Угоним его отсюда в сторону села Партизан. А там у меня друзья есть, тигроловы. Поймаем, капкан снимем и отпустим. Жалко ведь, загубят зверя.

   -- Сказать охотоведу надо, объяснить людям, что капкан снять можно с живого тигра...

   -- Знают в конторе, да слушать ничего не хотят. Людоед - и баста. А я так понимаю: охотоведу предлог, чтобы шкуру дорогую ухватить. С живого - что? Только капкан снять можно, а с убитого и шкуру редкую. Премию за него назначили - путёвку в санаторий, как будто в тайге хуже, чем на курорте. Тишина, свежий воздух, аромат хвойный. Так нет - за путёвку готовы тигра изничтожить... Один Кузьма Сычёв, старший егерь - ты знаешь этого плешивого хапугу - недоволен: "По мне, -- говорит, -- лучше бы деньгами отдали, чем путёвкой". Такой уверенный, мерзавец, что получит премию... На, вот, шиш с маслом, -- выругался Иван, показывая кукиш.

   -- А если мы не отыщем первыми?

   -- Отыщем. Тигр вокруг Таёжки бродит, запах скотного двора его привлекает. На ферме сторож дед Михайло покажет нам место, где тигр был в последний раз. Оттуда и начнём гон.

   -- Погоним, конечно, -- деланно- равнодушным тоном поддакнул я, -- греметь на всю тайгу - дело не хитрое.

   -- Напрасно так думаешь. Или для тебя снять капкан с тигра - всё равно, что с колонка? Разницы нет?

   Сонливое состояние, в котором я пребывал до сих пор, разом прошло. Новость, услышанная от егеря, буквально потрясла меня. Еще бы! Не каждый день приходится гонять тигра.

   -- И многих съел этот самый людоед? -- спросил я, озираясь на чёрную стену леса.

   -- Никого не съел. С капканом не разгуляешься. На тракториста в голодном отчаянии набросился, грудь помял. В больницу увезли парня. Так ведь сам виноват, -- хлопнул себя по колену Иван. -- Браконьерил. Капкан у привады на медведя поставил. Приехал на тракторе, видит - тигр попал. Наехал гусеницей на трос. Тот, понятно рассвирепел. Рванулся в злобе неукротимой, оборвал бревно-потасок и кинулся на обидчика... Да на счастье зацепился поначалу капканом за валежину, а то бы насмерть загрыз несчастного.

   -- Что же дальше?

   -- Я в тот день на лесопункт приехал в Таёжку. Сидим с мужиками в мехмастерской, сетуем на неурожай в тайге желудей и орехов. Туго кабанам придется, подкормку надо делать. Вдруг завгар влетает с криком: "Федьку, тракториста, тигр задрал! На Лысой горе, возле Белого камня". Я мигом на машину и туда. Нашёл полянку, где все случилось. Жуткое дело - кровь на снегу. Сразу - то и не понял чья. А пригляделся - отлегло. Тигр раненой лапой окровянил снег. Кругом клочья одежды валяются. Федьку увезли к тому времени в больницу на лесовозе. Отыскал я след без труда. Рядом, справа, борозда тянется. Пошёл стороной. Пройду километра два и обрежу след за какой-нибудь чащобой. Все надеялся, что заляжет тигр где-нибудь в буреломе. Не залег. Вижу, в Сухой лог тянет. По отметинам в снегу определил: молодая тигрица и сукотая. Нет - нет, да и черкнёт отвисшими сосками по нетронутому снегу. Как понял, что преследую брюхатую самку, да ещё и с тяжелым капканом, всякое желание стрелять в людоедку пропало. Сами же люди довели ее до такого состояния! И хоть она ещё упорно вела меня в самую глухомань, чувствовалось, что силы постепенно покидают ее, шаги становились все короче. В Сухом логу, в зарослях камыша, на всякий случай снял затвор с предохранителя. Иду, вперёд поглядываю. Вдруг сзади как рявкнет! Я так и сел в снег со страху, скажу тебе откровенно... И карабин выронил...

   -- Ну?! -- подался я в нетерпении к Ивану.

   -- Что ну? -- покачал головой егерь. -- Вот, как тебя, видел её вблизи. Стоит, не шелохнётся, только кончик хвоста: туда - сюда, туда - сюда...

   -- Стрелял бы! -- необдуманно выпалил я.

   -- Стрельнёшь, пожалуй, когда сидишь в снегу, карабин валяется чёрт знает где, а зверь - вот он, в пяти шагах над тобой. Застыл я, как в гипнозе. Ничего кроме глаз тигра не вижу. А в них, не поверишь, мольба и слезы...

   -- Ну, это тебе показалось...

   -- Может, и показалось, а только запомнились мне эти глаза: жёлтые, с капельками в уголках и какие-то совсем не злые, а просящие... Рыкнула тигрица, звякнула железом и прыгнула в густой ельник, что по склону растёт. А там и стемнело скоро. Поднялся я ни живой, ни мёртвый. Еле-еле до машины добрался, так разбило всего. То ли от пережитого стресса, то ли еще от чего...

   Дорога запетляла промеж наклоненных снегом тонкоствольных пихт. Машина юзила на раскатанной колее, вихляла на поворотах. Иван молчал, следя за тем, чтобы не врезаться в деревья, возникающие перед самым капотом.

   "Гончарук не из робкого десятка, -- вцепившись в скобу, думал я. -- И уж если на него страх напал при встрече с тигром - каково же мне придётся!" Словно угадав мои мысли, тот попытался успокоить:

   -- Вместе пойдём. Надёжнее. Один, в случае чего, сзади прикроет...

   -- Где же мы тигрицу искать начнём? Тайга большая.

   -- Найдём, вокруг фермы гуляет, голод её заставляет идти. Собаку у пастуха недавно съела, бычку годовалому спину перебила. Доярка поблизости оказалась, завизжала. В сеновал заскочила и дверь за собой прикрыла. Сидит в сарае, криком исходит. А тигр на неё ноль внимания. Бычка разодрал в два счета, но не успел подкрепиться: зоотехник некстати вернулся с вилами. Ткнул тигра в бочину и вскочил на пожарную лестницу. Рявкнул тигр и за ним. Походил вдоль кирпичной стены кормоцеха и перемахнул через забор. И снова кадило раздули: тигр чуть доярку не загрыз. Зоотехник в героях ходит - спас женщину от верной гибели. И пошло, и поехало. Одна история страшнее другой. Уйти бы тигру в тайгу, утихомириться. Да голод не тётка, вновь на ферму гонит,