- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (107) »
права, но я чувствую, что должен вспомнить, что это важно, от этого зависит…
— Чья-то жизнь, судьба?
— Возможно…
— Может быть, твоя?
Последние слова она произнесла как-то совсем иначе, чем предыдущие, новым, более уверенным, настойчивым тоном.
— Не знаю, — ответствовал он, — может быть… быть может…
Солнечные блики играли, бегали, искрились, задорно и весело плясали по водному простору, придавая зелени дерев, облакам и даже самому небу какую-то изысканную, вычурную барочную нарядность и торжественность. Вода источала туманную нежность, манила своей прозрачностью, обещала смыть пыль забот и освежить чувства… Ветерок возбуждал и… развевал её волосы, длинные, пушистые, ароматные, они ласкали его шею, но он не видел даже какого они цвета — какая-то сила — жесткая, властная, неодолимая — заставляла смотреть лишь перед собой, запрещая поворачивать голову в сторону собеседницы.
— Обними меня… Пожалуйста!
— …
Кисть его руки робко и неуверенно, после недолгого колебания, легла на её талию. И тут же снова встрепенулась память, откуда-то из юности приплыло ощущение «дежа вю» — та же хрупкость, тонкость, незащищенность…
Она была вожатой, не слишком красивой, но доброй и понимающей, с хорошей фигурой. Он — четырнадцатилетним подростком, с пушком и прыщами на лице, на которого, увы, не положила глаз ни одна девушка. И это не укрылось от вожатой — к сожалению, спустя годы её имя он забыл твердо и навсегда — и тогда она пригласила его на танец. Его и только его! Никогда раньше ни одна девушка, ни одна женщина, в общем, ни одна особа женского пола не приглашала его танцевать. Но зато сколько отказывались от его приглашений! А она заметила, проявила чуткость, пожалела… Взрослая женщина, едва не перешагнувшая рубеж 30 лет, уже не девственница, и в его, еще детских руках!!! Неудивительно, что тело впитывало и её запах, и каждое движение, каждую интонацию её дыхания… Но больше всего повезло его ладоням, скорее даже пальцам — они не лежали, нет, а бродили, перемещались по спине партнерши, щупая, изучали, исследуя, осязали, а открывшееся передавали по нервным волокнам-проводам в мозг — как оказалось, на вечное хранение.
И вот теперь тактильные образы встретились, опознали друг друга — тот, из пионерского лагеря, и этот, актуальный, нынешний, — признали друг в дружке «братьев-близнецов» и слились в едином чувстве восхищения. Наверное, так же радуются при встрече закадычные друзья, бывшие в многолетней разлуке… И так же, как и десять лет назад, его рука не просто покоилась на изгибе девичьего тела, а скользила своими пальчиками вверх-вниз, влево-вправо, скользила и гладила, скользила и стремилась постичь, понять, запомнить… — Нравится? — спросила девушка. — Да, очень! — откровенно ответил юноша. — Что ты чувствуешь? Расскажи, мне интересно знать… — Разве это можно выразить словами, описать неописуемое, поведать неведанное… — И все же… я прошу… — Твое тело божественно, восхитительно, просто бесподобно! — А конкретнее, твои ощущения — какие они? — продолжала допытываться девушка. — Твоя талия — гармония хрупкости и упругости, сплошная утонченная прочность, влекущая теплая нежность, соблазнительная нега, сладчайшая амброзия для рук… Но главное… главное… — Что главное? Ты меня интригуешь? — Главное в том, что она иная, не такая, как у нас, мужчин, и потому я завидую тебе — тому, что твоя красота всегда при тебе, всегда с тобой… — Хочешь меня поцеловать?! — скорее предложила, нежели спросила девушка. — Разве можно этого не хотеть?!! — А может, ты предпочтешь сначала обнять мою сестру, а потом выберешь из нас лучшую и поцелуешь именно её? — Какую сестру? О чем это ты? — Она справа от тебя, и ей тоже нужно тепло твоих рук. Обними её, прошу, это важно! Действительно, справа оказалась еще одна девушка, как и первая, появившаяся из ниоткуда, из туманного марева, из дымки, ненадолго выползшей из пруда. Вторая девушка молчала и, кажется, совсем не собиралась говорить. Просто ждала. — Пожалуйста, обними сестру точно так же, как и меня, но меня не отпускай! — настойчиво приказывала первая девушка. — Зачем? — Так надо, скоро поймешь! — Ну, раз ты просишь… Теперь обе его руки лежали на восхитительных талиях сестер и уже не просто исследовали и получали удовольствие, но… — Что теперь, милый? Как тебе с этим… новым… чувством? — Я… теряюсь… — Что-что? Отчего же… теряешься? Разве удовольствие не удвоилось, разве его не стало больше? — Стало как-то не так… — Говори, дорогой, продолжай… ЧТО не так? — Оно уплывает… улетучивается… испаряется… уходит… — Оно — это УДОВОЛЬСТВИЕ? — Да, и я не могу его удержать, я его теряю… БЕЗВОЗВРАТНО… — Почему ТАК? — Не знаю… не знаю… — Может, беда в том, что ты не можешь сосредоточиться на чем-то одном, на одной из нас? — И начинаю сравнивать, чье тело лучше, приятнее, а сравнение уничтожает чувство… Понимаешь, рефлексия, размышление, анализ убивает ощущение счастья, вырывает чувства из рук… в буквальном смысле… — Понимаю, родной мой… — Но зачем, зачем ты это сделала? — Потом поймешь. Лучше посмотри-ка на воду. ЧТО изменилось? И в самом деле, солнечный светлый день стал тускнеть: по краю глади водоема показались серые тучки — предвестники ненастья… — Облака стали темнее, — послушно отвечал на поставленный вопрос юноша. — Они чернеют прямо на глазах. Кажется, скоро пойдет дождь… и сильный. — И гроза будет, и молния тоже будет непременно. Боязно, любимый мой? — Да нет, совсем не страшно, ни капельки. Я люблю и дождь, и грозу — в буре лишь крепче руки и парус… — Парус? — А что? — Нет, ничего, продолжай, ты ведь не договорил, Солнце мое… — Я хотел только сказать, что в грозу легче дышится, природа обновляется… — Твоя жизнь тоже скоро обновится и очень сильно!!! — эти слова были произнесены так уверенно, так четко и твердо, будто бы девушка только и выжидала момент, чтобы огорошить его этой новостью. — Как именно… обновится? — спросил он заискивающе. — Я же сказала: сильно! А конкретнее: ты сможешь увидеть настоящее небо, настоящие облака и деревья, а не их жалкие копии на воде! — выговорила она тоном, не допускающим никаких сомнений. — Но эти копии так прекрасны! — Иллюзия, мой дорогой, подделка, суррогат, тень бытия, как и многое, что нас окружает. Вот и первые капли… Ну, нам пора. До встречи, милый! Она высвободилась из его объятий, ту же самую процедуру проделала и её сестрица, и обе оказались у него за спиной.
Она была вожатой, не слишком красивой, но доброй и понимающей, с хорошей фигурой. Он — четырнадцатилетним подростком, с пушком и прыщами на лице, на которого, увы, не положила глаз ни одна девушка. И это не укрылось от вожатой — к сожалению, спустя годы её имя он забыл твердо и навсегда — и тогда она пригласила его на танец. Его и только его! Никогда раньше ни одна девушка, ни одна женщина, в общем, ни одна особа женского пола не приглашала его танцевать. Но зато сколько отказывались от его приглашений! А она заметила, проявила чуткость, пожалела… Взрослая женщина, едва не перешагнувшая рубеж 30 лет, уже не девственница, и в его, еще детских руках!!! Неудивительно, что тело впитывало и её запах, и каждое движение, каждую интонацию её дыхания… Но больше всего повезло его ладоням, скорее даже пальцам — они не лежали, нет, а бродили, перемещались по спине партнерши, щупая, изучали, исследуя, осязали, а открывшееся передавали по нервным волокнам-проводам в мозг — как оказалось, на вечное хранение.
И вот теперь тактильные образы встретились, опознали друг друга — тот, из пионерского лагеря, и этот, актуальный, нынешний, — признали друг в дружке «братьев-близнецов» и слились в едином чувстве восхищения. Наверное, так же радуются при встрече закадычные друзья, бывшие в многолетней разлуке… И так же, как и десять лет назад, его рука не просто покоилась на изгибе девичьего тела, а скользила своими пальчиками вверх-вниз, влево-вправо, скользила и гладила, скользила и стремилась постичь, понять, запомнить… — Нравится? — спросила девушка. — Да, очень! — откровенно ответил юноша. — Что ты чувствуешь? Расскажи, мне интересно знать… — Разве это можно выразить словами, описать неописуемое, поведать неведанное… — И все же… я прошу… — Твое тело божественно, восхитительно, просто бесподобно! — А конкретнее, твои ощущения — какие они? — продолжала допытываться девушка. — Твоя талия — гармония хрупкости и упругости, сплошная утонченная прочность, влекущая теплая нежность, соблазнительная нега, сладчайшая амброзия для рук… Но главное… главное… — Что главное? Ты меня интригуешь? — Главное в том, что она иная, не такая, как у нас, мужчин, и потому я завидую тебе — тому, что твоя красота всегда при тебе, всегда с тобой… — Хочешь меня поцеловать?! — скорее предложила, нежели спросила девушка. — Разве можно этого не хотеть?!! — А может, ты предпочтешь сначала обнять мою сестру, а потом выберешь из нас лучшую и поцелуешь именно её? — Какую сестру? О чем это ты? — Она справа от тебя, и ей тоже нужно тепло твоих рук. Обними её, прошу, это важно! Действительно, справа оказалась еще одна девушка, как и первая, появившаяся из ниоткуда, из туманного марева, из дымки, ненадолго выползшей из пруда. Вторая девушка молчала и, кажется, совсем не собиралась говорить. Просто ждала. — Пожалуйста, обними сестру точно так же, как и меня, но меня не отпускай! — настойчиво приказывала первая девушка. — Зачем? — Так надо, скоро поймешь! — Ну, раз ты просишь… Теперь обе его руки лежали на восхитительных талиях сестер и уже не просто исследовали и получали удовольствие, но… — Что теперь, милый? Как тебе с этим… новым… чувством? — Я… теряюсь… — Что-что? Отчего же… теряешься? Разве удовольствие не удвоилось, разве его не стало больше? — Стало как-то не так… — Говори, дорогой, продолжай… ЧТО не так? — Оно уплывает… улетучивается… испаряется… уходит… — Оно — это УДОВОЛЬСТВИЕ? — Да, и я не могу его удержать, я его теряю… БЕЗВОЗВРАТНО… — Почему ТАК? — Не знаю… не знаю… — Может, беда в том, что ты не можешь сосредоточиться на чем-то одном, на одной из нас? — И начинаю сравнивать, чье тело лучше, приятнее, а сравнение уничтожает чувство… Понимаешь, рефлексия, размышление, анализ убивает ощущение счастья, вырывает чувства из рук… в буквальном смысле… — Понимаю, родной мой… — Но зачем, зачем ты это сделала? — Потом поймешь. Лучше посмотри-ка на воду. ЧТО изменилось? И в самом деле, солнечный светлый день стал тускнеть: по краю глади водоема показались серые тучки — предвестники ненастья… — Облака стали темнее, — послушно отвечал на поставленный вопрос юноша. — Они чернеют прямо на глазах. Кажется, скоро пойдет дождь… и сильный. — И гроза будет, и молния тоже будет непременно. Боязно, любимый мой? — Да нет, совсем не страшно, ни капельки. Я люблю и дождь, и грозу — в буре лишь крепче руки и парус… — Парус? — А что? — Нет, ничего, продолжай, ты ведь не договорил, Солнце мое… — Я хотел только сказать, что в грозу легче дышится, природа обновляется… — Твоя жизнь тоже скоро обновится и очень сильно!!! — эти слова были произнесены так уверенно, так четко и твердо, будто бы девушка только и выжидала момент, чтобы огорошить его этой новостью. — Как именно… обновится? — спросил он заискивающе. — Я же сказала: сильно! А конкретнее: ты сможешь увидеть настоящее небо, настоящие облака и деревья, а не их жалкие копии на воде! — выговорила она тоном, не допускающим никаких сомнений. — Но эти копии так прекрасны! — Иллюзия, мой дорогой, подделка, суррогат, тень бытия, как и многое, что нас окружает. Вот и первые капли… Ну, нам пора. До встречи, милый! Она высвободилась из его объятий, ту же самую процедуру проделала и её сестрица, и обе оказались у него за спиной.
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (107) »