все-таки они думали, когда смотрели отсюда на море? Что думали простые люди? Зная этрусков, можно предположить, что они ждали какой-нибудь пакости от своих богов, и внимательно всматривались в разные участки неба. Потом гаруспик брал в руки бронзовую печень и изрекал что-то вроде: «По-моему, сейчас пойдет снег» - как вещий гаруспик сказал Риккардо, глядя на запад - именно оттуда этруски ждали неприятностей. «Да ладно тебе, какой снег! Обычные тучи». Хотя погода, действительно, испортилась. Если утром было просто холодно, то когда мы вышли из музея, ветер нанес каких-то подозрительных туч, туго набитых.. неужели действительно снегом? Снег выпадает у нас раз в году и всегда некстати: когда мы возвращаемся на машине из какого-нибудь далека, или надо срочно попасть к врачу, или Рик прилетает из командировки, а аэропорт закрыт. Вы спросите: «Ну и что же здесь такого?» А то, что никто никогда к снегопаду не готовится, потому что все между собой договорились считать, что в Тоскане снега не бывает. Поэтому колеса у всех летние, и снегоуборочной техники в принципе нет. Ане срочно приспичило в туалет, я, конечно, спустила собаку: «Не могла в музее, что ли, пописать!», и мы потеряли еще 15 минут. Потом не могли вспомнить, где оставили машину. Когда наконец мы выехали из города, снег уже валил вовсю, и что хуже всего — не таял, касаясь земли. Если вы когда-нибудь ездили в такую метель по дороге регионального значения номер 68, соединяющей Казоле и Вольтерру, вы меня поймете. Впрочем, такая метель бывает не просто раз в году — раз в столетие! Каждый из нас мысленно ругал другого за эту поездку — вслух пока не решался. Люди останавливались на обочинах — не знаю, на что они рассчитывали. Заночевать в машине? Переждать минут двадцать на обочине, пока не растает? Надеялись на дорожные службы? Вот это уж точно зря! Может, к часу ночи и начнут развозить пледы и горячее питье, но вряд ли кто-то станет чистить от снега эту внутреннюю, не стратегическую дорогу. Некоторые пытались повернуть обратно, создавая хаос. Мы (Рик) рассчитывали прорваться — у него зимняя резина, и возможно, что нам бы это удалось, если бы прямо перед нами не заехал в кювет лесовоз, перегородив при этом дорогу. За ним тут же образовался хвост, так что мы оказались просто-напросто блокированы. На 15 километре дороги номер 68 Вольтерра-Казоле. Встречная полоса тоже была перегорожена все тем же лесовозом. Мобильный не брал. «Вам не кажется, что сейчас наступит конец света?» - как всегда к месту спросил Тео. «Не говори ерунды». Из еды у нас был пакет сухарей, батон хлеба, лепешка и пачка крекерсов на пятерых, включая семнадцатимесячного Колю. Да, забыла — 10 мандаринов и литр воды. Риккардо выключил мотор, и через 20 минут в машине стало холодно. Вдруг я заметила на холме за деревьями, совсем недалеко от дороги, какой-то дом. В такую метель было не разглядеть, жилой он или это только руины. «Пошли, попросимся переночевать» - предложила я. Если честно, мне хотелось приключений. Еще честнее (а я могу себе это позволить, потому что мой муж вряд ли станет читать эту «галиматью на русском») - я была рада, что пошел снег, что Аня захотела в туалет, что лесовоз перегородил нам дорогу. Вам никогда не приходило в голову, что технический прогресс убрал из нашей жизни не только загадку и тайну, но и даже простую случайность и непредсказуемость? Нет никакой возможности заблудиться, потеряться, «выпасть» из жизни. Под рукой всегда заряженный мобильник, в машине — спутниковый навигатор. Кто мешает все это отключить? Привычка к удобствам? Нет, хуже - Жизнь, сама Жизнь! Так что пусть маленькое, но приключение. «Какое переночевать! Думай, что говоришь! Нет уж, отсидимся в машине, авось, начнут что-нибудь предпринимать». Мы просидели еще минут сорок, стало совсем холодно, дети дружно ныли. Риккардо плюнул, сказал что-то злое и вылез из машины. «Пойду, посмотрю что там, ждите меня здесь». «Нет, баббо, мы с тобой!» - подали голос дети, и он опять сказал что-то злое, а потом только устало махнул рукой — мол, как хотите, не могу больше с вами спорить. Мы бросили машину и побрели к дому. Тео, лепил снежки и, судя по всему, уже не думал о конце света. Дом казался необитаемым, больше того — необитаемым последние лет сто. Окна были заколочены досками. «Это хорошо — хоть снега в дом не намело» - сказал вдруг Риккардо таким тоном, словно это не он еще пятнадцать минут назад вообще не собирался выходить из машины. Я старалась не думать раньше времени о том, что там внутри, а сначала попытаться войти. Тео начал барабанить в дверь — как будто в этом был какой-то смысл. Аня просила слепить снеговика, а Коля просто орал. Вдруг изнутри послышался какой-то шум и дверь, в которую ломился Тео, отворилась. На пороге стоял странный человек. Худой и изможденный. Полуистлевшая одежда была неопрятной и какой-то странной, его вполне можно было принять за какую-нибудь восковую фигуру из музея ужасов (или столь популярного в здешних краях музея пыток) если бы не живой, хотя и недружелюбный взгляд маленьких колючих глазок. Я не припомню такого неприятного выражения лица у итальянцев — они всегда добродушны и доброжелательны.

«Что вам надо?» - пробурчал старик и еще прошипел что-то с таким сильным неаполитанским акцентом, что мы не поняли было ли это предложением войти или же убираться куда подальше, но дети уже просочились в дом, и мы, не мешкая, последовали за ними.

«Не ходи наверх, она сейчас рухнет» - зашипел старик на Тео, с любопытством разглядывавшего странную лестницу.

Аня дернула меня за рукав. Я поставила Колю на пол и нагнулась к ней. «Мам, может это последний этруск?» - прошептала она мне в ухо. «Угу, этруск, который говорит с неаполитанским акцентом. Знаешь, говори только по-русски, даже с Баббо. Ладно?» Тео я ни о чем предупредить не успела, и предположение о бежавшем из тюрьмы преступнике уже готово было сорваться у него с языка, но я вовремя его перехватила. «У Вас есть камин? Или печка? Как Вы вообще здесь живете?» «А я не живу здесь» - как-то странно, с расстановкой сказал старик. Мне стало немного не по себе, но по-настоящему испугаться я не успела, потому что Аня закричала — как я и просила, по-русски: «Мам, смотри — вон та статуя — как в музее!» и ткнула пальцем в нишу, где действительно стояла какая-то статуя — я не заметила ее в темноте: свет едва сочился через забитые досками окна, а единственным источником света были наши мобильные телефоны (мой — как всегда — незаряженный). Обычно нам с Аней очень помогает русский язык — можно говорить друг другу что угодно без риска быть понятыми. Но тут и глухой понял бы - по жесту. К тому же слово «музей» почти на всех языках звучит