- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (23) »
Андрей Кивинов, Олег Дудинцев Благие намерения
В зале суда было душно. Решетки не позволяли широко отворить окна, да если бы и позволили, воздух на улице напоминал топленое молоко. Судья Семенова, не самая молодая и, деликатно выражаясь, не слишком стройная женщина, читала приговор уже скороговоркой, глотая слова, поскорее бы закончить. — Фыдралнысудкырвскырнагдасппетербурга... — впрочем, все понимали, что имеется в виду «Федеральный суд Кировского района города Санкт-Петербурга». — Пыдпрдырстыдытнароднсудисеменовой... — разумеется, под председательством народного судьи Семеновой. Вон она, Семенова, стоит, зачитывает, и все на нее смотрят. И то, что народный она судья, тоже всем ясно. У нас все судьи народные, кроме присяжных. Но даже без очков видно, что присяжных здесь нет. Трое всего за столом. Так что и это можно пропустить: интересно, что будет дальше... Изнывали от жары сержанты-конвоиры Малышев и Наумов, в соответствии с Уставом застегнутые по самое не могу. Изнывал прокурор Павлюченко в своем строгом кителе. Маленький ушастый адвокат Беломлинский, известный своей невезучестью, мог бы, в принципе, не изнывать: закон не требовал от него облачаться в черный шерстяной костюм и так крепко затягивать петлю галстука. Но Беломлинский уважал суд и всегда одевался подчеркнуто церемонно. Легче было публике — свидетелям да родственникам, одетым откровенно по-летнему. Да еще, пожалуй, подсудимому Кедрову, кряжистому мужику, который в кроссовках, трениках и широкой спортивной куртке чувствовал себя посвободнее. Если, конечно, так можно выразиться о человеке, который в следующую секунду услышал: — ... признал виновным гражданина Кедрова Сергея Федоровича в совершении преступления, предусмотренного частью второй пункт «а» и частью третьей пункт «б» статьи сто пятьдесят девятой Уголовного кодекса Российской федерации,— мошенничество в крупном размере, совершенное группой лиц,— здесь судья Семенова продемонстрировала, что может говорить уверенно и внятно. Но все же потянулась перед решающей фразой к графину. Ее услужливо опередил сухонький старичок — народный заседатель, налил воды в граненый стакан. Семенова сделала глоток. В этот момент в зале суда появилась муха. То есть в зале были и другие мухи, но вели они себя тихо, уважая значимость момента. К тому же все это были мухи невеликие размером. Но теперь в зале возникла муха-гигант, муха-монстр. Она гудела тромче и грознее Семеновой. Бесцеремонно заявляя о себе в напряженной тишине. Муха облетела краснолицего прокурора Павлюченко — тот гордо не повел густой бровью. Муха продефилировала перед глазами адвоката Беломлинского — тот дернулся, хотел ударить наглое насекомое, но передумал и лишь нервно поковырялся в носу. Муха приземлилась на лоб сержанта Малышева, но конвоир согнал зловредную тварь энергичным кивком головы. Наконец муха залетела в клетку к подсудимому... и мгновенно оказалась в плену. В двойном плену. Во-первых, внутри клетки. Во-вторых, Кедров махнул рукой,— казалось бы, почти лениво, но возмутительница спокойствия уже жалобно и приглушенно забилась у него в кулаке. Кедров опустил кулак и с достоинством кивнул: продолжайте. В смысле, заканчивайте уже. — ...И назначил ему наказание в виде восьми лет лишения свободы с отбыванием его в колонии строгого режима. Приговор может быть обжалован в течение семи дней с момента его провозглашения. Зал загомонил, судья и заседатели стали собирать бумаги со стола. Адвокат Беломлинский позволил себе ослабить узел на галстуке, расстегнул верхнюю пуговицу. — Что, Юлик, опять проиграл?..— хлопнул его по плечу прокурор.— На сколько лет ты ставил, на шесть?.. Сто грамм за год. Значит, с тебя двести грамм. Только «пятизвездочного», Юлик! Адвокат вздохнул. Подсудимый выпустил муху. Она взвилась к потолку и обиженно загудела, кружась вокруг люстры. Наумов приготовил наручники и загрохотал ключами, открывая дверь клетки. Малышев, соблюдая все правила страховки товарища, внимательно следил и за его действиями, и за движениями подсудимого. Дверь клетки открылась, Наумов сделал шаг внутрь. И тут произошло невероятное. Осужденный Кедров Сергей Федорович выхватил из-под куртки пистолет имени Макарова и, наставив его на Наумова, заорал так, что хлопнула оконная створка: — Все на пол!! Убью, нах!! Присутствующие словно поперхнулись своим гомоном. — Кедров, не усугубляйте... — нерешительно произнес прокурор. — Кедров, где вы взяли пистолет? — истеричным фальцетом выкрикнул адвокат.— Я вам его не приносил! При этом адвокат быстро оглядел присутствующих, словно бы призывая их в свидетели: не приносил я ему «Макарова», не приносил!.. Но кого это сейчас волновало?.. Грохнул выстрел. Кедров пальнул над головой Наумова в потолок. Никто из присутствующих даже не заметил, что пуля, как зенитная ракета, срезала на лету гигантскую муху. Наверное, и сама супермуха не успела этого сообразить... — На пол, я сказал!!! — орал Кедров. И больно ткнул стволом в грудь Наумова.— А ты назад, нах!.. И без глупостей!! Первым опустился на пол старичок-заседатель. За ним остальные. Наумов, пятясь, вышел из клетки. — Ко второму пристегнулся — быстро!! — скомандовал Кедров, кивая на Малышева.— Живо или башку разнесу!!! Наумов медленно опустился на колени, нацепил один наручник на правую руку Малышева, второй — на свою левую. Кедров, продолжая держать его под прицелом, попятился к двери. Шустрый осужденный уже взялся за ручку, когда Наумов резким движением выхватил из кобуры пистолет... Но инициатива была на стороне беглеца. Он дважды выстрелил Наумову в грудь и, не попрощавшись, покинул зал судебного заседания.Юля Виригина всю жизнь проучилась в одной и той же школе. Всю жизнь прожила в одном и том же доме. Бессчетное количество раз ходила по одной и той же дороге. Через садик (или в обход — в те два или три года, когда в школе была вторая смена и возвращаться домой приходилось темными зимними вечерами). Мимо кинотеатра, который некоторое время работал салоном по продаже дорогих автомобилей, потом вообще ничем не был, а теперь, как написали в газете «Мой район», снова скоро станет кинотеатром с гордым названием «Синема-караван». Мимо булочной, которая так и осталась булочной. По мостику через речку. По бульвару мимо кафе «Пегас» (раньше называлось «Снежинкой», а еще раньше никак не называлось), где — совсем ведь недавно!..— был выпит первый бокал шампанского... Летом, когда вдоль бульвара липли к
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (23) »