или иначе где то служит, и спросил, не в Управлении ли стратегических служб.«Если я сознаюсь, — ответил он, ты забудешь, что видел меня? Это действительно важно, чтобы ты забыл это.» И тогда настала моя очередь смеяться.— Да, пожалуй, — заметила Мэри.— Я сказал ему, что тоже служу в этом управлении, только по другой линии. Мне известна была та гостиница, где мы тогда находились.— А что особенного было в той гостинице? — спросила Мэри.— Её занимало Управление стратегических служб.— Ты ведь её мне не показывал, когда мы были в Лондоне, — сказала Мэри.— И не мог. Её разбомбили на той же неделе.— И Стимсона убило?— Нет. Погибло три–четыре действительно хороших человека. Но не Стимсон.— О! — воскликнула она.— Да вот, интересная штука о людях из этого управления. Американцу, служившему там, не так уж трудно было сопоставить кое что и догадаться, что и другой парень тоже в этой организации. Но сделав такое открытие, часто обнаруживал, что попал в тупик. Просто уже не спрашиваешь ничего — если только не выполняешь какую либо работу, касающуюся этого человека, что уж, разумеется, совсем другое дело. Если, к примеру, его подвергли проверке на благонадежность внутри самой организации. Конечно же, я не делал этого со Стимсоном. Наша встреча была просто случайной. Черта с два!— Что ты хочешь сказать этим?— Просто хочу сказать, что Стимсону было поручено устроить небольшую проверочку на мой счет. Встреча была не более случайной, чем день Д. Всё это было тщательно спланировано— Откуда ты знаешь? Он сам сказал тебе?— Отнюдь, он не говорил ничего такого. Я понял это, когда мне поручили сделать это в отношении кого то ещё, и техника была точно такая же.— Так значит, ты не уверен, что он шпионил за тобой? — спросила Мэри.— Совершенно уверен, это уж точно.— Ты что то скрываешь от меня? — сказала она.— Верно, — согласился он.— Почему же ты не можешь мне сказать сейчас, двадцать лет спустя?— Потому что не имею права, — ответил он.— Ладно, продолжай про Стимсона, — попросила она.— Ну, теперь, подумав об этом, не могу. Мне придется на этом остановиться.— Из за безопасности?— Точно так, — ответил он.— Как жаль, Шерри.— Жаль, но так оно и есть, — подтвердил он.— Почему? Он что, в ЦРУ?— Понятия не имею. У меня нет никакого отношения к ЦРУ, — сказал он.— Как знать.— Тебе незачем интересоваться этим.— Ты бы не сказал мне, если б даже и был, — вставила она.— Возможно и нет.— Ты представляешь, конечно, я начинаю относиться с подозрением ко всему, что ты делаешь. Я полагаю, что ты действительно в ЦРУ.— Но ты бы не сказала, что я очень активно там работаю. Давай посмотрим. Трижды в неделю я играю в гольф с одними и теми же ребятами. Ухаживаю за садом. Хожу к мессе почти каждое воскресенье. К внукам — через воскресенье. Подумать только, что я мог бы урвать время на какую либо слежку. В среднем раз в месяц мы ездим в Нью–Йорк, где я мог бы шпионить примерно с половины десятого до обеда. Конечно, я мог бы также встречаться с Мэйвис Уэйр.— Ну уж об этом я бы узнала бы достаточно скоро, — сказала Мэри.— Здесь, раз в месяц я хожу в клуб на заседание правления. По крайней мере, так считается. Когда тебя нет со мной, я запросто мог бы заниматься шпионством. И если уж на то пошло, у тебя гораздо больше возможностей для этого, чем у меня. Откуда мне знать, что ты проводишь всё это время в магазине самообслуживания и в парикмахерской? Я же нахожусь либо здесь, в нашем обширном поместье в три акра, либо играю в гольф с тремя другими почтенными гражданами в отставке. Но ты то можешь быть где угодно.— Ну вот, раз уж ты так основательно подвел итоги нашей деятельности, ведь у нас получается не очень то веселая жизнь, не так ли? — сказала Мэри.— Даже не знаю. Я с удовольствием вожусь с крокусами, — ответил он.— И радуешься ловкой игре на шестой лунке.— Да, мой третий удар был сквозным на второй, четвертой, одиннадцатой и четырнадцатой. Попал с расстояния в сто восемь ярдов. Я уж и забыл, как давно Саразен из национальной Огаста сделал тот знаменитый удар. Надо посмотреть. Это может быть в «Мировом Альманахе».— Заодно посмотри, не сказано ли там, сколько лет Мэйвис Уэйр? — сказала Мэри.Он подошел к книжным полкам.— Мэйвис Уэйр. Уэйр, Мэйвис, — пробормотал он. — Боже! Ей шестьдесят! Мэйвис Уэйр — шестьдесят лет.— По мне, так ничего удивительного, — заметила Мэри.— В таком случае, она на два года старше Стимсона, — сказал он. — Интересно, где он сейчас?— А что написано про Саразена?— Одну минуту, — помедлил он. — Просто сказано, что он победил в 1935 году.Он поставил альманах на место.— Сомневаюсь, что можно было бы как то узнать, чем сейчас занимается Стимсон.— Ну, во всяком случае, не сегодня. Так что, думаю, можно отложить это до утра, — сказала она. — А тебе что, действительно интересно?— Да нет, не очень, — ответил он.— Ну вот. Он, пожалуй, и не стоит того, — заключила Мэри Галлагер.