- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (27) »
вражью оставить в нашем чистеньком новом мире!
– Не было тогда кулаков. Война была.
– Война, говоришь? Ну, тогда точно буржуйская дочь! Подушечка у ней малиновая… Дочь белогвардейца!
– Не бери грех на душу, Петровна…
– А ты не бойся. Мы документов не держим. Я про них все вот здесь держу, – Тракторина Петровна постучала себя по голове. – Хочу – казню, хочу – милую. Никому не доверяю. Так что не бойся и скажи, чья она дочь. Ишь выдумала – плот… Врать ври, да не завирайся… Ну-ка, девочка, ответь…
– Говорю ж, не умеет она. С головкой у нее что-то. Слаба умом, – ответила тетка Харыта.
– Слаба умом? – неизвестно чему обрадовалась Тракторина Петровна. – То есть лишена разума? То есть животное. Как бы обезьяна. А из любой обезьяны можно сделать человека. Вот и проведем над ней эксперимент.
– Она не зверь. Она человек! – возразила тетка Харыта.
– Чем отличается человек от животного? Наличием разума! Значит, она животное.
– У нее есть ее бессмертная душа!
– Душа – это предрассудок. Души нет.
– Есть!
– Хорошо. Если есть душа, то и Бог есть? Так? Тогда почему твой Бог дал ей душу, а ума не дал? Ответь!
– Буяя мира избра Бог, да премудрыя посрамить! – сказала тетка Харыта твердо.
– Для уборщицы больно ты божественная будешь. Ну да ладно, открывай, девочка, глаза. Правда красиво?
Ганна посмотрела на себя стриженную наголо, с выбритым крестом. Провела рукой по затылку. Встала, сняла башмак, ударила им по зеркалу. Зеркало рассыпалось со звоном.
– Ты дочь врага народа, – с ненавистью сказала Тракторина Петровна Ганне. – Ты – обезьяна, ты мразь, ты животное…
На дворе вдруг закричал кто-то. Повернули головы. Огромный неуклюжий мужик бил розгами Марата. Тетка Харыта охнула, костыльками задвигала, к дверям поползла, выползти во двор хотела. Тракторина Петровна через нее перешагнула; у дверей, как часовой, встала:
– Не трудись, старая, стой где стояла.
– Дэтыну ж обижают, Петровна, – не понимала тетка Харыта. – Зверюга мальчонку бьет, як же это, за что?
– То не бьют, Савельевна, то воспитуют… Мы им с Егорычем как мать и отец. Как мамка и папка. И кормим, и поим, и порем – все как в семье, – торжественно сказала Тракторина Петровна. – В нашей дружной советской рабоче-крестьянской семье! – И строго добавила тетке Харыте: – Уберешь здесь. А за зеркало расплатишься с первой получки. Когда заплотишь, тогда и поедешь до своей хаты.
Ганна у окна стояла, глядела, как Марата бьют: от каждого удара всем телом вздрагивала, будто те удары на себя принимала, будто не его, а ее бьют.
– Га! – кричала. – Га!
– Прости, – обхватила ее ноги тетка Харыта. – Прости меня, Ганночка, прости меня, доченька, за то, что я тебя сюда привезла.
Ганна села, обняла тетку Харыту. Так и сидели обнявшись.
7
Ночью в келье собрались вокруг Ганны дети. Одна девочка рыжая, Конопушка, сгорая от любопытства, спросила Ганну: – Кто ты такая, девочка? Ганна молчала. Смотрела ясно. – Как тебя зовут? – спрашивала Конопушка в нетерпении. – Скажи! Чи она немая, чи она глухая? Ганна глядела иконно и бесстрастно. – Я ей сейчас сказку расскажу, – сказал худенький мальчик по прозвищу Чарли. – Зачем? – пожал плечами толстый мальчик Булкин. – Если она глухая, она твоей сказки не услышит. – Вот мы и проверим, глухая или нет. Слушай сказку, девочка. В одном доме жила мама с дочкой. Жили-жили, пришло время матери умирать… Три сестрички – Вера, Надя и Люба – заплакали. – И вот перед смертью позвала она дочку и говорит ей: – Об одном прошу тебя, дочка, – не покупай, дочка, красного пианина, не открывай, дочка, красной-красной крышки, не играй на красных-красных клавишах красную-красную-красную музыку… И вот мать умирает, ее хоронят на очень хорошем кладбище, ставят памятник, и дочка начинает жить одна. Вот живет она, живет и забывает слова своей матери. Однажды она пошла в магазин и увидела там красное пианино. И так оно ей понравилось, что она его купила. Привезли ей красное пианино домой. И вот настала ночь, и решила дочь поиграть на пианино. Подошла она к красному пианино, открыла она красную-красную крышку, заиграла на красных-красных клавишах, полилась красная-красная-красная кровь… ОТДАЙ МОЕ СЕРДЦЕ, ДЕВОЧКА! – протянул вдруг к Ганне свою руку мальчик. Закричала Ганна, побежала по коридорам, будто гнался за ней Тот, требуя красного сердца, и сердце ее само из груди выскакивало, она его рукой держала, чтоб не выпрыгнуло. Тяжело кричала: «Га-а-а-а!!!» – по-звериному, как дети не кричат, так только звери от смертельного страха кричат. Следом за ней бежал Марат. Все из келий выскочили и тоже кричали, бежали за ней по мрачным коридорам монастыря. Ганна наткнулась на кого-то. Подняла глаза – Тракторина Петровна стояла скрестив руки, как скала; над скалой – в глазах – молнии. Дети встали позади Ганны тяжело дыша. Тракторина Петровна Ганну за руку взяла, всем остальным сказала: – На улицу – марш!8
При лунном свете бегали по двору кругами дети. В центре Тракторина Петровна стояла, крепко Ганну за руку держала: – Бегом марш! Быстрее! Еще быстрее! Я покажу вам, как издеваться над Ганной! Запомните: Ганна – дурочка! Она – сумасшедшая! Понятно? Она – не как вы! Она – как животное! Она – как собака. Разве можно мучить животных? Бегом! Не обижать ее! Ганна – больная! Я пойду, а вы побегайте, подумайте. Ганна – стой и смотри. Я скоро приду. Марш! Марш! Левой! Марш! Марш! Левой! – Тракторина Петровна ушла, шагая, громко командуя голосом себе и своим ногам. В строю бежал Чарли. Сказал Марату: – А все же я ее проверил! Ведь не глухая! Может, она и дурой притворяется? Давай проверим! – Тронешь Ганну еще раз – убью! – Марат показал кулак. – Втюрился, что ли? В дуру влюбился? Да?! Схватились, как молодые щенки, покатились по земле рыча. Дети не останавливаясь бежали. Марат и Чарли клубком подкатились к ногам Ганны. Ударил Чарли Марата поддых головой. Убежал в строй. Марат лежал у ног Ганны. Ганна присела, погладила лицо Марата, убрала окровавленные волосы со лба. Марат открыл глаза, благодарно взглянул на нее. Дети продолжали свой бег. Дышали хрипло, изнемогая.9
Утром, убираясь в кумачовой комнате, тетка Харыта достала из узелка икону. Вытерла пыль: Божья Мать с ребеночком. Повесила в красный угол, перекрестилась. Услышала рядом: – Убери икону! – Тракторина Петровна стояла в дверях. – Нельзя, – кратко сказала тетка Харыта. – Тогда я сама, – двинулась Тракторина Петровна к иконе. – Нельзя, – заслонила ей путь- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (27) »