ФАНТАСТИКА № 7 (233) ЕСЛИ

Проза

Аллен Стил Наблюдательный пункт

^{Иллюстрация Сергея ШЕХОВА}

Теперь я уже стар, но то, что я совершил в молодости, до сих пор лежит тяжким грузом на моей совести. За все прошедшие годы я так никому об этом и не рассказал. Ни покойной ныне жене, ни детям, ни внукам, ни кому-либо из друзей, ни даже священникам, которым послушно каялся во всех прочих грехах. Мои действия, возможно, спасли мир, вот только выглядели они предательством… и даже хуже.

Несколько месяцев назад у меня нашли рак, неоперабельную форму на последней стадии. Врач сказал, что, по всей вероятности, я не дотяну до конца года. Ноя бы все равно унес тайну с собой в могилу, чтобы никто так и не узнал, что я сделал почти пятьдесят лет назад. Меня это вполне устроило бы. Я вовсе не герой.

Однако на днях я встретил на улице человека, которого не видел с 1962 года. И это заставило меня изменить решение. Пожалуй, все-таки надо рассказать людям, что произошло — хотя бы лишь для того, чтобы напомнить им, сколь опасным стало наше время и что деяния наши будут вспоминаться последующими поколениями.

* * *

Меня зовут Флойд Мур. В 1962-м мне было двадцать три, и в звании энсина^[1] ВМС США я служил радистом на «Центурионе». «Центурион» — это полужесткий дирижабль, один из пяти воздушных кораблей N-класса, построенных в 1950-х в качестве противолодочных; еще до того как была развернута подводная сеть СОСУС^[2], они были переоборудованы для обслуживания системы раннего обнаружения.

Дирижабли с телекамерами, рекламирующие покрышки «Гудиер» над футбольными полями, так же похожи на «Центурион», как пикап «шевроле-шеви» на спортивный «шевроле-корветт»: один и тот же производитель, и только.

Длина «Центуриона» составляла чуть более ста метров, высота — более тридцати. Дирижабль нес двухпалубную гондолу с помещениями для экипажа из двадцати одного человека: на второй палубе, над кабиной пилотов, радиолокационным отсеком и машинным отделением теснились кубрик, душевая, камбуз и кают-компания. Этот корабль мог находиться в воздухе более двухсот часов, два двигателя по 800 л.с. поддерживали крейсерскую скорость до ста километров в час, а разогнаться можно было и до ста пятидесяти.

Закончив подготовку в летной школе ВМС в Пенсаколе, я надеялся, что меня направят на какой-нибудь авианосец, и потому был разочарован, когда оказался на дирижабле. Вскоре, однако, я понял, что эта работа мне куда больше по душе. «Центурион» базировался на Ки-Уэст. Я недавно женился, и мы с женой сняли домик на побережье за территорией базы, а отлучки из дому на патрулирование занимали несколько дней, не дольше. Наш капитан Рой Джеррард летал на дирижаблях со Второй мировой, экипаж был дружным, и нас вполне можно было принять за членов какого-нибудь клуба, которому посчастливилось обзавестись собственным дирижаблем.

Правда, удовольствие, которое нам доставляла работа, омрачалось сознанием, что дни «Центуриона» сочтены. Дирижабли устарели. Самолеты уже взяли на себя поиск подводных лодок, а после развертывания СОСУС у нас должны были забрать и раннее обнаружение. Америка и Россия уже запускали парней в космос и поговаривали, что скоро появятся военные космические станции. Алан Шепард^[3] был моряком, и мы гордились, что он стал первым американцем в космосе — но при этом понимали, что по сравнению с его «Меркурием» наш дирижабль выглядит совсем уж древним. И каждый раз, когда «Центурион» отправлялся в патрулирование, мы знали, что оно может оказаться последним.

Однако на первой неделе октября 1962 года мы получили необычное задание. Вместо привычного облета Атлантического побережья до Новой Англии и обратно капитан Джеррард получил приказ взять курс на юг, к Багамским островам северо-восточнее Кубы, и провести там воздушную разведку проходов между островами Аклинс, Маягуана и Кайкос. Конечно же, нашей задачей был поиск русских подлодок: недавно Никита слишком уж скорешился с Фиделем, но заодно мы должны были присматривать за всеми сухогрузами и рыболовецкими траулерами, следовавшими на Кубу.

Еще у нас на борту появился новый член экипажа — лейтенант Роберт Арно, офицер разведки, временно заменивший младшего лейтенанта, обычно выполнявшего ту же работу. Никто из нас его прежде не встречал, он объявился из Вашингтона всего лишь за пару дней до вылета, и вскоре стало очевидно, что в нашу компанию он не вольется, как бы ни старался. Командиром по-прежнему оставался капитан Джеррард, однако фактически распоряжался Арно. Он доставил приказы в запечатанном пакете, и они с капитаном были единственными, кто их прочел, остальные же лишь терялись в догадках, что же там говорилось. Властолюбцем Арно не был: спал он в одном кубрике с нами, ел ту же пищу и запросто мог поболтать о чемпионате по бейсболу или о том новом шпионском фильме, где играет некий Коннери, — однако он и словом не обмолвился о нашем новом задании.

Вам, конечно же, проще — историю вы уже знаете. Именно тогда Советский Союз начал секретную операцию по развертыванию на Кубе ядерного оружия. Он пошел на это, потому что США разместили в Турции ядерные ракеты дальнего действия, а также для предотвращения вторжений на Кубу вроде высадки в заливе Кочинос годом раньше. Вот русские корабли и завозили туда Р-12 средней дальности и Р-14 промежуточной дальности, любая из которых с легкостью могла достигнуть американского континента, а также боевые ракеты ближнего действия, оснащенные тактическими ядерными зарядами для отражения интервенции.

Однако у американцев был крот в Кремле, офицер ГРУ, который передавал секреты русских ЦРУ. В конечном счете полковник Пеньковский был разоблачен и казнен, но до этого успел сообщить американцам о планах Хрущева. Веских доказательств, что СССР переправляет ядерное оружие на Кубу, у ЦРУ не было, а для того чтобы поставить вопрос перед президентом Кеннеди, нужны были неопровержимые свидетельства. Потому-то «Центурион» и следил за русскими судами, следовавшими на Кубу. На протяжении четырех дней мы курсировали вокруг Аклинса, Маягуаны и Кайкоса, осуществляя непрерывное наблюдение за проходами между ними с высоты в 750 м. Мы видели много кораблей, но только на двух развевался красный флаг. Мы опустились до 500 метров и некоторое время следовали за ними, прослушивая их радиосвязь и фотографируя — снимки мы переслали в Ки-Уэст по радиотелеграфу. Впрочем, ничто в облике кораблей