Лучше всех кричала девушка… женщина… клеевая такая баба. Она напоминала мне леонардову Мону Лизу. — Убили его зачем?!!!
— Кого?!!!
— Шуру!!!
— Да, ты че, чувак! Никого мы не убивали. Само как-то получилось.
Когда Лиза не кричала ее губки складывались в обалденную полуулыбку. Женщина загадка в кожаной мини-юбке. Она быстро заметила мое внимание.
— Помянем?
— Помянем, — согласился чекист и еще раз заказал кофе.
Потом мы помянули еще раз.
И еще.
Еще.
На дисках, которые остались после Шуры, мой обожаемый шеф был не в пафосе. На нем были высоченные сапоги, кожаные трусики и каска на голове. Он возвышался над молодым человеком и безудержно кричал: «Будешь сука! Хочешь стать Президентом, значит будешь!!!». Молодой человек был абсолютно голым, он ползал по безразмерной кровати, по бархатистому ковру, по огромным диванам. Ползал и выл: «Не-е-е-е хо-о-очу-у-у!». После того как по плечам и ягодицам будущего Президента ударили плеткой, тот тут же согласился на все, что только мог пожелать непреклонный сексагрессор. Шура оказался безответственной скотиной. Еще перед тем, как начинать проект, мы с ним договорились, что наши гормональные бури не будут мешать производственному процессу — никаких шашней с участниками Шоу. Только с проигравшими неудачниками. Шура, насколько я знал, держался довольно долго. Девять лет. Даже подумывал женщину найти для отвода глаз, вроде как нормальный бисексуал. А потом вдруг вот это: — Ты меня любишь? — Да. — Тогда, давай поженимся. — Это как? — Обычно. У нас же разрешены однополые браки. А тут будет фурор. Свадьба главы государства с любимым. Круто! — Нет. Это же… — Пашка чуть ли не плакал. Он явно не разделял свинячьего счастья Шуры. — Боже! Как же я тебя люблю! Президентик ты мой одноразовый. Наверное, Шура совсем голову потерял. Мальчиков у него было много, он этого и не скрывал, но так еще ни разу не западал. Гнида. Говорил я ему, говорил. Возвысился, почувствовал всемогущество и нюх потерял. Помню на совещаниях, когда мы готовились инаугурировать Павла, он все время возмущался: «Не правильно сели!». Требовал, чтобы «Пашечка» сел поближе, по правую руку. Я думал, дурачится. Так нет, он, идиот, под столом руки распускал, приставая к уже фактическому Президенту. И это он тоже записал. Не поленился, дебил.
… — А-А-А-ЛЛ-О-О-О!!! — Что, опять нажрался? — Та-а-анюшкин! Алло! — Ты знаешь, который час? — Та-а-аня. Это… — Господи, какой же ты ублюдок. — Ну-у-у, Та-а-аня. Будь паинькой. — Ты с кем? — С этой… этим… — Где-то рядом засмеялась Лизка. Кажется, я пытался ущипнуть ее за задницу. — Кобель. — А ко мне приходил чекист. — Я за вас рада. — Слушай… Ик!.. Разбуди меня, пожалуйста. Ик! — Ничтожество!!! — Таня кричала что-то еще, но я ее почти не слышал. — … Я икал.
На дисках, которые остались после Шуры, мой обожаемый шеф был не в пафосе. На нем были высоченные сапоги, кожаные трусики и каска на голове. Он возвышался над молодым человеком и безудержно кричал: «Будешь сука! Хочешь стать Президентом, значит будешь!!!». Молодой человек был абсолютно голым, он ползал по безразмерной кровати, по бархатистому ковру, по огромным диванам. Ползал и выл: «Не-е-е-е хо-о-очу-у-у!». После того как по плечам и ягодицам будущего Президента ударили плеткой, тот тут же согласился на все, что только мог пожелать непреклонный сексагрессор. Шура оказался безответственной скотиной. Еще перед тем, как начинать проект, мы с ним договорились, что наши гормональные бури не будут мешать производственному процессу — никаких шашней с участниками Шоу. Только с проигравшими неудачниками. Шура, насколько я знал, держался довольно долго. Девять лет. Даже подумывал женщину найти для отвода глаз, вроде как нормальный бисексуал. А потом вдруг вот это: — Ты меня любишь? — Да. — Тогда, давай поженимся. — Это как? — Обычно. У нас же разрешены однополые браки. А тут будет фурор. Свадьба главы государства с любимым. Круто! — Нет. Это же… — Пашка чуть ли не плакал. Он явно не разделял свинячьего счастья Шуры. — Боже! Как же я тебя люблю! Президентик ты мой одноразовый. Наверное, Шура совсем голову потерял. Мальчиков у него было много, он этого и не скрывал, но так еще ни разу не западал. Гнида. Говорил я ему, говорил. Возвысился, почувствовал всемогущество и нюх потерял. Помню на совещаниях, когда мы готовились инаугурировать Павла, он все время возмущался: «Не правильно сели!». Требовал, чтобы «Пашечка» сел поближе, по правую руку. Я думал, дурачится. Так нет, он, идиот, под столом руки распускал, приставая к уже фактическому Президенту. И это он тоже записал. Не поленился, дебил.
… — А-А-А-ЛЛ-О-О-О!!! — Что, опять нажрался? — Та-а-анюшкин! Алло! — Ты знаешь, который час? — Та-а-аня. Это… — Господи, какой же ты ублюдок. — Ну-у-у, Та-а-аня. Будь паинькой. — Ты с кем? — С этой… этим… — Где-то рядом засмеялась Лизка. Кажется, я пытался ущипнуть ее за задницу. — Кобель. — А ко мне приходил чекист. — Я за вас рада. — Слушай… Ик!.. Разбуди меня, пожалуйста. Ик! — Ничтожество!!! — Таня кричала что-то еще, но я ее почти не слышал. — … Я икал.