Вы приготовили шприц, Скотт? - Бах взял шприц с прозрачной сывороткой и надел на него иглу. Вводить в какое-то определенное место? Нет? Но, разумеется, внутривенно. - Он воткнул иглу в руку пациентки, и Скотт заметил, что та ни малейшим движением мышц не отреагировала на укол. Лишь в полной апатии лежала, закрыв глаза, пока тридцать кубиков жидкости растворялись в ее крови.

- Теперь уходим! - резким голосом скомандовал Бах, закончив инъекцию.

Они вышли в коридор. Бах прикрыл за собой дверь.

- Черт меня возьми, если мне это нравится! Я чувствую себя словно... словно осквернитель трупов.

Однако на следующий день он, казалось, преодолел свои сомнения.

- Эта пациентка, Зелас, все еще жива, - сообщил он Скотту, - и если я отважусь поверить своим глазам, то скажу, что ее состояние даже немного улучшилось. Но, может быть, это просто обман зрения? Я все еще продолжаю считать ее случай безнадежным.

На следующий день, сидя в кабинете доктора Баха, Скотт заметил в серых глазах старика легкое смущение.

- Девочке лучше, - пробормотал Бах. - Вне всяких сомнений. Но не теряйте голову, Скотт, чудеса случались и раньше, безо всякой сыворотки. Пона блюдаем за ней подольше.

К концу недели стало ясно, что в долгих наблюдениях нет необходимости. Кира Зелас поправлялась на глазах, словно быстрорастущее тропическое растение. Хотя бледность еще и не сошла с ее лица, но оно утратило мертвенную бледность, пополнело, тени под глазами исчезли, а взгляд оживился.

- Следы туберкулеза в легких исчезают, - объявил Бах. Она больше не кашляет, и в ее мазке отсутствуют туберкулезные бактерии. Но самое интересное то, как она реагирует на уколы. Вчера я брал у нее пробу крови на реакцию Вассермана... Конечно, это звучит идиотски, но... прокол от иглы закрылся прежде, чем я успел набрать хотя бы один кубик крови. Закрылся и зажил! Когда я уходил из палаты, от него уже и следа не осталось!

Прошла неделя.

- Скотт, я не вижу причины задерживать Зелас в клинике и дальше. Она здорова. Но мне бы хотелось иметь ее под рукой, чтобы была возможность наблюдать за ней. Ваша сыворотка оказывает какое-то таинственное действие на организм. А кроме того, мне не хотелось бы, чтобы девушка продолжала вести прежний образ жизни.

- А чем она занималась до того, как попала в клинику?

- Шила шляпки в мастерской за двадцать пять центов в час. Она рассказывала, что успевала делать две-три шляпки за час, пока вообще была в состоянии работать. Кира незаметная и непривлекательная девчонка, не получившая ни воспитания, ни образования. Но мне ее жаль. И кроме того, в ней есть что-то притягательное. Она очень быстро адаптируется.

Скотт окинул его странным, взглядом.

- Да, - сказал он, - она адаптируется быстро.

- У меня возникла мысль, - продолжал Бах. - Я думаю, что Кира могла бы пока пожить в моем доме. Тогда у нас была бы возможность наблюдать за ней, а девушка помогала бы экономке. Этот случай заинтересовал меня... очень заинтересовал. Пожалуй, я сделаю ей такое предложение.

И сделал.

- С удовольствием, - ответила Кира, и бледное личико девушки просветлело. - Спасибо.

Бах дал ей свой адрес.

- Я позвоню своей экономке миссис Гетц и предупрежу, чтобы она вас приняла. Но сегодня пока ничем не занимайтесь. Да и вообще, вам бы не мешало погулять пару часов в парке.

Скотт смотрел ей вслед, когда девушка шла по больничному коридору к лифту. Кира немного поправилась, но была все еще чересчур худа, и поношенное черное платье болталось на ней, словно на вешалке. После того как девушка скрылась, врач задумчиво приступил к исполнению своих обязанностей.

На первом этаже его ждала неожиданность. Двое полицейских внесли безжизненное тело пожилого мужчины с разбитой головой. Персонал довольно бестолково суетился. Возле входа Скотт заметил большое скопление людей.

- Что случилось? - спросил он у полицейского. - Несчастный случай?

- Ничего себе несчастный случай! - ответил тот. - Скажите лучше, покушение на убийство! Какая-то женщина пробила этому старику в парке камнем голову и забрала у него кошелек. У всех на глазах. Среди белого дня!

Скотт бросил взгляд в сторону парка. Посреди людской толпы, собравшейся на проезжей части, остановилась зеленая машина. Двое здоровенных полицейских подвели к ней маленькую фигурку в черном и втолкнули ее внутрь.

У Скотта перехватило дыхание. Это была Кира Зелас!

Неделю спустя доктор Бах сидел у себя в гостиной, глядя в темное отверстие камина.

- Это не наше дело! - повторил он.

- Боже мой! - воскликнул Скотт. - Не наше дело! Разве мы можем быть полностью уверены, что в случившемся нет и нашей вины? Откуда нам знать, не помутился ли ее разум под воздействием инъекции? Это могло быть вызвано нарушением работы желез. А ведь наше вещество влияет именно на железы. Может быть, это мы сделали ее сумасшедшей.

- Перестаньте, Скотт, - сказал Бах. - Завтра мы с вами пойдем на судебное заседание, и если ее дела сложатся неважно, то отзовем в сторону адвоката и скажем, что желаем выступить в качестве свидетелей. Затем заявим, что она только что выписалась из клиники и не может отвечать за свои поступки.

На следующий день они оба сидели в зале суда и слушали показания свидетеля обвинения:

- Этот господин покупал у меня в ларьке арахис для голубей. Я его знаю уже давно. На этот раз у него не оказалось мелочи, и он полез в карман за кошельком. Когда он его открыл, я заметил, что кошелек плотно набит деньгами. А через минуту я вдруг вижу, как девушка поднимает с земли камень и бьет им по голове этого мужчину. Затем она лезет в карман его пиджака и забирает себе деньги...

- Опишите ее, пожалуйста.

- Худая, в черном платье. Красотой не блещет. Каштановые волосы, темные глаза, не знаю точно, синие или карие.

- Защита может задавать свидетелю вопросы, - объявил прокурор.

С места поднялся молодой человек, который заметно нервничал, - это был назначенный судом защитник Киры Зелас.

- Вы сказали, - начал он, - что у нападавшей были каштановые волосы и темные глаза?

- Да.

- Я прошу обвиняемую встать.

Кира Зелас поднялась со своего места. Скотт и Бах видели ее лишь со спины, но тело Скотта вдруг непроизвольно напряглось. Ее внешность каким-то странным образом изменилась: поношенное черное платье уже больше не болталось на ней, как на вешалке. Часть ее фигуры, которую он мог видеть, показалась ему просто восхитительной.

- Снимите, пожалуйста, вашу шляпку, мисс Зелас, - попросил защитник скрипучим голосом.

У Скотта перехватило дыхание. Густая масса ее волос отливала платиной.

- Как вы сами можете убедиться, господин председатель, цвет волос обвиняемой вовсе не каштановый. И глаза у нее тоже не темные, в чем вы можете