старинный монокль, банка с чем-то похожим на обрезанные ногти, грязная чашка из «Старбакса» и кроличья лапа с когтями. А полкой выше… очаровательно!

— Это что, череп? — спросила я Уилла.

Он присвистнул.

— Ничего себе!

— Так, — Юн Сун отвела глаза, — если это на самом деле череп, я не хочу ничего про него слышать! Давайте уйдем?

Я повернула ее голову в нужном направлении.

— Гляди! А у него еще волосы есть.

Мадам Занзибар захлопнула крышку телефона.

— Сплошные дураки кругом!

Бледность прошла: видимо, разговор с Сайласом окончательно привел ее в чувство.

— А вы, смотрю, заметили Фернандо?

— Это его череп? — спросила я.

— О боже! — простонала Юн Сун.

— Выплыл на поверхность после ливня на кладбище в Чапел-Хилле, — пояснила мадам Занзибар. — А похоронен был, наверно, в начале прошлого века — гроб у него деревянный и старый такой. Некому было позаботиться о Фернандо, я его пожалела и взяла к себе.

— Вы что, вскрыли гроб? — спросила я.

— Ну да, — гордо ответила предсказательница.

Интересно, а когда она грабила могилу, на ней тоже был костюмчик от «Джуси Кутюр»?

— Но у этой штуковины до сих пор волосы! Отвратительно!

— Не у «этой штуковины», а у Фернандо! Прояви уважение.

— Я просто не знала, что у мертвецов бывают волосы.

— У них не бывает кожи — она сразу же начинает гнить и пахнет ужасно. А волосы могут расти еще несколько недель после того, как человек преставился.

— Ух ты! — Я взъерошила золотистые кудри Уилла. — Слыхал? Волосы иногда продолжают расти.

— Поразительно.

— А это что такое? — Юн Сун указала на пластиковый контейнер, в котором в прозрачной жидкости плавало что-то красноватое, похожее на человеческий орган. — Только не говорите, что оно тоже Фернандо! Пожалуйста!

Мадам Занзибар махнула рукой с таким видом, как будто Юн Сун сморозила жуткую глупость.

— Нет, это моя матка. Мне ее хирург отдал после гистерэктомии.

— Ваша матка? — Юн Сун явно замутило.

— Что, нужно было в больнице ее оставить? Чтобы ее там сожгли? Черта с два!

— А это что? — Я указала на пучок чего-то засохшего на верхней полке. Мадам Занзибар, однако, куда увлекательнее рассказывает о предметах своего интерьера, чем предсказывает будущее.

Она взглянула туда же, куда и я, открыла рот, тут же его закрыла и решительно ответила:

— Ничего.

Хотя, по-моему, с трудом заставила себя не смотреть на странный предмет.

— Ну пожалуйста! Расскажите! — я молитвенно сложила руки.

— Вам не понравится.

— Понравится!

— А мне нет! — вмешалась Юн Сун.

— Да понравится ей! И Уиллу тоже. Правда, Уилл?

— Вряд ли это хуже матки, — ответил тот.

Мадам Занзибар сжала губы.

— Ну пожалуйста! — молила я.

Она еле слышно пробормотала что-то про глупых подростков и про то, что отказывается отвечать за последствия. Затем встала, стащила с верхней полки пучок и положила перед нами. При этом грудь у нее не затряслась, а осталась, как прежде, упругой.

— Ух ты! — выдохнула я. — Букетик для корсажа.

Он представлял собой перевязанные красной ленточкой хрупкие бутоны роз с коричневыми шуршащими краями и сероватое осыпающееся перекатиполе.

— Его заколдовала одна крестьянка во Франции, — сказала мадам Занзибар странным голосом. Как будто кто-то ее заставлял. Нет, скорее, как будто она хотела нам все рассказать, но заставляла себя сдерживаться. — Она хотела показать, что настоящую любовь предопределяет судьба и вмешиваться опасно.

Мадам Занзибар попыталась положить букет на место.

— Стойте! — закричала я. — А как он действует?

— Не скажу! — заупрямилась предсказательница.

— «Не скажу»? Вам что, четыре года?

— Фрэнки! — укоризненно сказала Юн Сун.

— Ты такая же, как все? — спросила мадам Занзибар. — Готова на все, чтобы только заполучить парня? Мечтаешь о головокружительном романе любой ценой?

Я покраснела. Но вот же передо мной и парни, и романы! В душе всколыхнулась надежда.

— Ответьте ей, пожалуйста, а то мы никогда не уйдем, — попросила Юн Сун.

— Нет, — решительно отказалась мадам Занзибар.

— Да вы просто все выдумали! — сказала я.

У предсказательницы вспыхнули глаза. Я ее нарочно спровоцировала. Знаю, это не очень хорошо, но я чувствовала, что мадам Занзибар не врет. И было жутко интересно!

Она положила букет на середину стола. Ничего особенного пока не произошло.

— Он выполнит три желания каждого из трех людей, — сообщила мадам Занзибар. — В этом волшебство.

Мы переглянулись с Юн Сун и Уиллом и рассмеялись. Глупо, конечно, но как красиво сыграно: волнение, смятение и жутковатое заявление.

И все же мадам Занзибар так нас оглядела, что мы умолкли. Особенно странно она посмотрела на Уилла.

Он постарался снова всех развеселить.

— Почему же вы его сами не использовали? — спросил он тоном вежливого и услужливого подростка.

— Я использовала, — ответила предсказательница. Оранжевая помада ярким пятном выделяла ее губы.

— И ваши три желания исполнились? — уточнила я.

— Все до одного, — уверенно подтвердила она.

Мы не знали, что еще сказать.

— А кто-нибудь еще его использовал? — спросила Юн Сун.

— Еще одна женщина. Не знаю, что она пожелала первые два раза, но в последний попросила о смерти. Так букет попал ко мне.

Мы молча слушали ее глупости. Все казалось сном, но тем не менее происходило взаправду.

— Жуть какая, — наконец сказал Уилл.

— А почему он тогда до сих пор у вас? — спросила я.

— Хороший вопрос. — Несколько секунд, показавшихся вечностью, она рассматривала букет, а затем достала из кармана бирюзовую зажигалку и щелкнула ею. После чего схватила цветы с такой решимостью, как будто мечтала об этом уже очень давно.

— Нет! — взвизгнула я и вырвала букет. — Отдайте мне, если он вам не нужен!

— Никогда! Его нужно сжечь.

Я сжала лепестки. На ощупь они напоминали морщинистые щеки моего дедушки, которого я навещала в доме престарелых.

— Ты совершаешь ошибку! — предупредила мадам Занзибар. Она хотела забрать цветы, но вдруг судорожно отдернула руку. Будто что-то помешало — казалось, ею управляет букет. Глупости, конечно!

— Еще не поздно изменить судьбу. — Она пыталась меня уговорить.

— А какова моя судьба? — спросила я дрогнувшим голосом. — Услышать, как падает дерево? А у меня, бедняги, в этот момент будут беруши в ушах?

Мадам Занзибар пригвоздила меня взглядом из-под густых ресниц. Кожа вокруг глаз напоминала гофрированную бумагу, и я поняла, что предсказательница старше, чем кажется.

— Ты грубая, невоспитанная девчонка! И