- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (90) »
— Мертвые. Мы объединяемся против… — он на миг умолкает, — нетерпимости.
— Нетерпимости?
— Мы, недавно усопшие и погребенные, — меньшинство, подверженное гонениям. Они принимают против нас законы!
Ты останавливаешься.
— Меньшинство?
— Да. — Он хватает тебя за руку. — Желанны ли мы? Нет! Нас боятся! Нас, как овец, гонят в пропасть, кричат при виде нас от ужаса, побивают камнями, как евреев. Я говорю: это неправильно! Несправедливо!
Он в ярости поднимает руки и резко опускает их.
— Справедливо? Разве это справедливо? Справедливо, что мы разлагаемся в наших могилах, пока остальной мир поет, смеется и танцует? Разве это справедливо, что они влюбляются, когда мы лежим неподвижно, что они касаются друг друга, в то время как наши руки каменеют? Нет! Покончить с ними, говорю я, с ними нужно покончить! Почему мы должны умирать? Почему мы, а не другие?
— Возможно…
— Они бросают землю нам в лицо и придавливают нас резными надгробьями, суют цветы в старую консервную банку, которую прикапывают на могиле. Раз в год! Порой и того реже! О, как же я ненавижу живых! Глупцы. Проклятые глупцы! Они танцуют ночи напролет и любят друг друга, в то время как мы покинуты всеми. Разве это правильно?
— Я никогда не задумывался.
— Ну так мы все исправим! — восклицает он.
— Как?
— Сегодня ночью тысячи наших соберутся на Элизиан Грув. Я поведу их. Мы будем убивать! Они слишком долго пренебрегали нами. Если мы не можем жить, тогда и они не будут! Ты придешь, друг? Я говорил со многими. Присоединяйся к нам. Сегодня ночью могилы разверзнутся и заблудшие хлынут из них, чтобы потопить неверующих. Ты придешь?
— Да. Возможно. Но сейчас мне пора. Я должен найти место, которое зовет меня. Я присоединюсь к тебе.
— Хорошо, — говорит он. Ты уходишь, оставляя его в тени. — Хорошо, хорошо, хорошо!
* * *
Теперь — вверх по холму, быстрее. Благодарение Богу, ночь выдалась прохладная. И захватывает дух. Там, сияя в ночи, стоит величественный в своей простоте дом, в котором твоя бабушка кормила своих постояльцев. Там ты сидел ребенком на крыльце, глядя, как в небо взмывают огненные ракеты, как брызгают искрами колеса фейерверков, и там тебе заложило уши от выстрела медной пушки, фитиль которой поджег самокруткой твой дядя Брайан. И теперь, дрожа от воспоминаний, ты понимаешь, зачем поднялся из мертвых. Чтобы увидеть такую ночь. Здесь и сейчас, когда роса выпала на траву и по мокрой лужайке так трудно шагать, тебе открывается сладость настоящего, в котором нет завтра, нет вчера, есть лишь сегодняшняя ночь! А какие субботние обеды устраивали в этом высоком доме! А здесь, здесь, ты помнишь? Здесь живет Ким. Этот желтый свет за домом падает из окна ее комнаты. Ты распахиваешь калитку и ускоряешь шаг. Подходишь к ее окну и чувствуешь, как твое дыхание ложится на холодное стекло. Затем дымка тает и проступают очертания ее комнаты. На небольшой мягкой кровати разбросаны вещи, вишневый паркет натерт воском до блеска, и коврики на нем похожи на спящих лохматых псов. Она входит в комнату. У нее усталый вид, но она садится и начинает расчесывать волосы. Затаив дыхание, ты прикладываешь ухо к холодному стеклу, и до тебя, словно из морских глубин, доносится ее пение — еле слышно, как будто слова затихают, прежде чем их произнесли. Ты негромко стучишь в окно. Она продолжает осторожно расчесывать волосы. Ты снова нетерпеливо стучишь. На этот раз она откладывает гребень, встает и подходит к окну. Поначалу она ничего не видит — ты стоишь в тени. Затем она приглядывается получше. И видит смутную фигуру за гранью светлого пятна. — Ким! — не выдерживаешь ты. — Ким, это я! Ты приближаешься к свету. Ее лицо бледнеет. Она не вскрикивает, только широко распахивает глаза и приоткрывает рот, словно рядом с ней вдруг ударил жуткий разряд молнии. Она немного отодвигается. — Ким! — кричишь ты. — Ким! Она произносит твое имя, но ты его не слышишь. Ей хочется убежать, но вместо этого она поднимает оконную раму и, всхлипывая, отступает, пока ты забираешься в комнату и выходишь на свет. Ты закрываешь окно, встаешь, покачиваясь, рядом и обнаруживаешь, что она уже в дальнем конце комнаты и не решается повернуться к тебе лицом. Ты пытаешься придумать, что ей сказать, но не можешь, а затем слышишь ее плач. Наконец она обретает способность говорить. — Шесть месяцев, — говорит она. — Тебя не было долгих шесть месяцев. Я плакала, когда тебя не стало. Я никогда в жизни столько не плакала. Но сейчас ты не можешь здесь находиться. — Я же здесь! — Но почему? Я не понимаю, — говорит она. — Зачем ты пришел? — Я потерялся. Там было очень темно, и мне снился сон; не знаю как, но снился. И там, в этом сне, я видел тебя. Я не знал как, но я должен был отыскать путь обратно. — Тебе нельзя остаться. — Только до рассвета. Я все еще люблю тебя. — Не говори так. Ты больше не должен так говорить. Мое место здесь, а твое теперь там, и прямо сейчас я ужасно напугана. Мы любили одни и те же вещи, и мы многое делали вместе, но это было давно. Я все еще люблю то, чем мы занимались, над чем шутили и смеялись, но… — Я до сих пор думаю об этом. Ким, мои прежние мысли возвращаются снова и снова. Пожалуйста, попробуй понять. — Тебе же не нужна жалость? — Жалость? — Ты отворачиваешься. — Нет, жалости я не хочу. Ким, послушай меня. Я приходил бы к тебе каждую ночь, мы бы разговаривали, совсем как раньше. Как год назад. Может, если мы будем разговаривать, ты поймешь меня и позволишь гулять с тобой вместе или хотя бы стать немного ближе. — Не получится, — говорит она. — Мы не можем стать ближе. — Ким, один час каждый вечер, или полчаса, в любое выбранное тобой время. Пять минут. Только увидеть тебя. Вот и все, и все. Ты пытаешься взять ее за руки. Она вырывается. Затем крепко зажмуривается и просто говорит: «Мне страшно». — Почему? — Меня учили бояться. — И дело в этом? — Да, я думаю, да. — Но я хочу поговорить с тобой… — Разговоры не помогут. Постепенно ее дрожь проходит, она успокаивается. Садится на край кровати, и голос ее кажется слишком старым для таких юных губ. — Возможно… — пауза, — может быть, я позволю тебе видеться со мной несколько минут каждой ночью. И может, мне удастся привыкнуть и я перестану бояться. — Все будет так, как ты скажешь. Тогда завтра ночью? Ты не испугаешься? — Я постараюсь не бояться. — Ей трудно дышать. — Я не испугаюсь. Я встречу тебя во дворе у дома через несколько минут. Дай мне прийти в себя, и мы сможем пожелать друг другу спокойной ночи. Выбирайся через окно и- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (90) »