согласно обычаю, должен просить вашей руки у вашего отца. Но он за тысячу миль от нас, поэтому, а также не сомневаясь, что вам тоже плевать на такую чепуху, я прошу вас стать моей женой,
Соррел заглянула в его глаза, но ответила не сразу.
— Вы в самом деле собирались жениться на моей кузине? Вы ее любили?
Маркиз поцеловал ее руку.
— Любимая, признаюсь, я ехал сюда с намерением жениться… Но ты быстро выбила его из моей головы. Мне было скучно, к тому же она в самом деле красива. Кроме того, лучше она, чем заносчивые аристократки, гонявшиеся за моим титулом. И мне очень понравилась ее мать.
У Соррел захватило дух.
— Но ведь она тоже хотела выйти за вас только ради титула!
— Знаю. Но она по крайней мере этого не скрывала. Для меня нет оправдания, кроме разве лишь того, что я сам не знал, чего я хочу. Но даже если бы рядом с бездумной красавицей не было вас, должен заметить, я бы пожил тут с неделю и все равно разобрался бы в своей ошибке. Чему я рад, так это тому, что Фитц успел разобраться раньше, чем сделал роковой шаг. Он-то уж искренне влюбился. Но ты не ответила на мой вопрос!
Соррел неожиданно обрела уверенность в себе и на диво похорошела. И все-таки она не отвечала.
— Я — американка и не верю в титулы и привилегии. Вы об этом забыли?
— Ни о чем я не забыл. Разве я не сказал, что обожаю тебя, моя милая демократка? Если ты согласишься стать маркизой, несмотря на свои принципы, я обещаю, что часть года мы будем жить в Америке. Мне самому хочется получше узнать твою страну, и, думаю, я буду чувствовать себя там совсем неплохо. К несчастью, у меня есть обязанности. Но для начала нам, верно, стоит купить Кэмпден-хаус и возвратить его к жизни. Это, конечно, взятка в некотором роде, потому что, несмотря ни на что, я еще совсем не уверен в тебе. Пару раз на этой неделе я сказал себе, она ко мне неравнодушна, но, черт побери, там, где ты, я теряю всякую уверенность в себе. Итак, в третий и последний раз. Ты будешь моей женой, моя независимая американочка?
— Да.
И Соррел тотчас оказалась в его крепких объятиях. Они долго ни о чем не говорили. Когда же он наконец подсадил ее на Лошадь и они, взявшись за руки, поехали обратно, она спросила:
— Куда же все-таки подевался Вальтер?
Он рассмеялся.
— Не знаю, и, должен сказать, мне все равно. Что-то он говорил о скачках, на которые твоя тетя не хотела его пускать. Думаю, она от него никогда не избавится.
— Бедная тетя Лейла — всхлипнула Соррел.
Он сжал ее руку и заглянул ей в глаза своим пламенным взглядом, напомнив о нескольких блаженных минутах, оставшихся позади. И Соррел улыбнулась ему, не думая больше о том, почему этот красивый и обаятельный мужчина выбрал именно ее.