Что случилось? Все очень похоже на то, что было тогда, на третьем курсе - когда мы перенеслись на несколько часов назад с помощью хроноворота Гермионы. Неужели я только что случайно запустил хроноворот? Мерлин! Куда же я теперь попаду?..
Все заканчивается так же внезапно, как и началось. Я вновь ощущаю твердую почву под ногами и вижу вокруг себя гостиную Блэков. Только выглядит она теперь немного по-другому. Серый шелк, которым обиты стены, совсем недавно грязный и в пятнах, - теперь чист и выглядит, как новый. В массивной люстре горят свечи, их свет играет бликами в кристально-чистом хрустале. Мебель в гостиной, оказывается, из черного дерева - это теперь стало понятно, потому что на ней нет ни пылинки. Под ногами - мягкий голубовато-серый ковер. Гобелен с семейным древом, висящий на стене, тоже, кажется, обрел краски, и… имя Сириуса на нем - оно не выжжено! На сколько же лет назад я перенесся?!
От созерцания родового древа Блэков меня отвлекают приближающиеся голоса.
Кричит женщина - истерично, пронзительно, в ее голосе слезы и отчаяние:
- Сириус! Я выжгу тебя с гобелена, клянусь! Если ты сделаешь это… Я не шучу, Сириус!
Неужели это его мать? Неужели Сириус как раз сейчас собирается сбежать из дома?
Поспешно наложив на себя дезиллюминационное заклятье - жаль, что мантии-невидимки нет с собой! - я выглядываю из гостиной на лестничную площадку, и в этот момент мимо меня, едва не задев, пробегает… шестнадцатилетний Сириус! Он выглядит почти так же, как в воспоминании Снейпа, только волосы длиннее, и одет он не в хогвартскую форму, а в белую рубашку с пышными рукавами и кружевными манжетами и в черные брюки, как-то по-старинному - должно быть, так было принято одеваться среди чистокровных волшебников.
- Сириус Блэк, вернись! - кричит сверху Вальбурга.
Через мгновение она тоже проносится мимо меня, шелестя длинным черным платьем. Я, стараясь ступать бесшумно, спускаюсь вслед за ней.
Уже в холле Вальбурга хватает Сириуса за руку.
- Ты. Никуда. Не уйдешь, - раздельно произносит она. Ее глаза, такие же темно-серые, как и у Сириуса, пылают гневом, но голос дрожит.
Она совсем не похожа на ту старуху с портрета. Тут она еще пока молодая и даже, можно сказать, красивая: черные волосы собраны в строгую высокую прическу, немного резкие, но все же правильные черты лица, гордая осанка. Она, кажется, говорила, что быть Блэком - все равно, что быть отпрыском королевской крови, и, глядя на нее, я вижу, что она сама может быть тому живым примером. Черная шахматная королева…
Сириус смотрит на мать со злостью.
- Уйду. И мне все равно, что ты сделаешь. Мама, - выплевывает он, вырывая свою руку.
Уже собранный чемодан стоит рядом с ним. Сириус с каким-то остервенением хватается за его ручку.
- Куда ты пойдешь, Сириус? Тебе же некуда идти, - уже более мягким тоном говорит Вальбурга.
- Тебе-то какое дело? Да хоть к Джеймсу! - с вызовом выкрикивает Сириус.
- Чтобы сын Блэков превратился в какого-то приживала! Я не позволю! Я запрещаю тебе, Сириус! - на щеках Вальбурги от гнева и волнения проступают красные пятна.
Сириус лишь презрительно фыркает в ответ.
- Этот твой Поттер… Это все он… - продолжает его мать. - Это все его влияние! Неужели ты не видишь, Сириус, что он беспринципный, наглый, развращенный мальчишка? У него нет ни морали, ни совести! Неужели ты хочешь стать таким же? - в ее голосе звучит неподдельный ужас.
Да что она такое несет! Мой отец? Беспринципный, наглый, развращенный? Что она хочет этим сказать?
- Все лучше, чем быть Блэком, - усмехается Сириус, стараясь спародировать интонации матери.
- Одумайся, Сириус! - приблизившись к нему, Вальбурга хватает его за руки. - Одумайся! Что я скажу отцу, когда он вернется, а тебя не будет? Как мне перед ним оправдываться? Сириус, мы многое тебе прощали, но убегать из дома предков… Это немыслимо! Сириус, мальчик мой, неужели тебе настолько плохо дома? - спрашивает она, и я не верю своим ушам, потому что ее голос звучит умоляюще. - Тебя ведь никто не упрекнул, когда ты попал в Гриффиндор. Тебе никто слова плохого не сказал, когда ты притащил этот ужасный маггловский мотоцикл. Все мы терпели, когда ты привозил Поттера чуть ли не каждые каникулы. Но некоторые вещи, Сириус… У меня это в голове не укладывается!..
- Не стоит совать свой нос, куда не надо, и с головой все будет в порядке, - зло произносит Сириус.
Я смотрю на него - и не могу узнать. Такие слова, такой тон, это надменно-презрительное выражение лица подошли бы, скорее, Малфою, чем Сириусу, моему крестному, которого я знал, которого любил. Я ведь не так, совсем не так представлял себе сцену его ухода из дома. Думал, властная, истеричная мать третировала его, как единственную «паршивую овцу» в семье, и этим довела до крайности. А сейчас - что я вижу… Вальбурга чуть ли не с плачем просит его остаться, а он бросает ей холодные, язвительные, злые фразы. Мир перевернулся! Мать его любит - в этом нет никаких сомнений. А Сириус, похоже, ненавидит их всех, и в голове у него - только Джеймс…
- Мое дело - куда мне совать свой нос! - взвизгивает Вальбурга и как-то внезапно сникает: - И… зачем… ну зачем сейчас об этом? Давай не будем, Сириус. Не уходи. Как мы будем без тебя? - она заглядывает Сириусу в глаза, все так же не выпуская его рук из своих, а он, поморщившись, отворачивается.
В этот момент сверху раздаются быстрые шаги: кто-то еще спускается в холл.
Я оборачиваюсь на звук шагов и вижу сбегающего по лестнице Регулуса Блэка. Сколько ему сейчас - четырнадцать? Пятнадцать? Он совсем не похож на того надменного мальчишку с фотографии - растрепанный, с покрасневшими глазами, взволнованный. Одет он почти так же, как Сириус, только рубашка на нем зеленая - слизеринец он и есть слизеринец.
- Сириус! - кричит он. - Ну куда ты уходишь? Зачем? Я же просил тебя! И мама просит. Посмотри на нее - до чего ты ее довел!
Он останавливается в нескольких шагах от матери и брата,