Елена Алексеевна Руденко Прошлое Монстра

Кисловодск, 1839 год

Из журнала Константина Вербина

В этот вечер нам вспомнился знаменитый роман Мэри Шелли "Франкенштейн", весьма впечатливший нашу дорогую Аликс.

— До сих пор смешно вспомнить, как ты однажды в одной из светских гостиных Аликс заявила, что ей жаль монстра, — весело напомнила Ольга, — какой ропот возмущения прозвучал среди утонченных особ!

Восприятие Аликс мне всегда нравилось, боле того я частенько соглашался с ее оригинальными мыслями.

— Мне куда более неприятен сам Франкенштейн, создатель монстра, — заметила Аликс, — я полагаю, что ежели человек создал существо, способное мыслить и чувствовать, он несет за него ответственность. Как бы не был уродлив облик его творения, Франкенштен не должен был убегать, предоставив несчастного самому себе…

— А ведь Аликс права! — заметил князь Догоруков. — Люди слишком привыкли к благородным романтическим героям, карающих злодеев… Они разучились чувствовать истину, по их мнению, правда всегда на стороне героического красавца… а если герой — несчастный урод, он должен быть исчадьем Ада!

Пожалуй, мы с Аликс не одиноки в своих размышлениях.

— В ваших словах есть истина, — задумалась Ольга.

Насколько мне известно, моя милая супруга никогда не любила романов. Ольги с юных лет больше нравились веселые компании, чем одиночество за книгой. Только став взрослее, она принялась за чтение особо знаменитых творений, дабы не прослыть необразованной. Не думаю, что кто-то осмелился бы указать Ольге на ее невежество, никто в свете не желает попасть ей на острый язычок. А ее мудрость превыше, чем у любой начитанной барышни.

Потом меня всегда забавляет расспрашивать Ольгу о впечатлениях после прочитанного, мнение у нее обычно не менее оригинально, чем у Аликс. Моя супруга, к примеру, не любит, когда в финале герои погибают, считая это надувательством читателя.

"Зачем было морочить нам голову столько страниц, если финал таков!" — вздыхала она.

Про любовные романы Ольга уяснила еще с юности — зачем читать про выдуманного героя, когда вокруг множество живых и настоящих.

На этот раз слово о романтических героях Ольга предоставила Аликс.

— Признаюсь, романтические герои мне опостылели в двенадцать лет, — поделилась Аликс. — Они опротивели мне с первой же книги… я даже и не припомню ее названия… Речь шла о бедном но благородном рыцаре, ради которого знатная дама отвергла любовь короля… По-моему, глупее не придумаешь… Замечу, мои симпатии были на стороне отвергнутого, у него было множество дурных качеств, но он был умен и, действительно, влюблен… Я плакала над книгой, когда благородный герой застрелил короля из арбалета…

Князь, восхищенный умозаключениями Аликс, не смог сдержать одобрительного хохота. Ольга поддержала сестру довольной улыбкой.

— А ведь интересно, — согласился я, — если поразмыслить, вреда от романтических болванов куда больше, чем от творения Франкенштейна… В одном из романов, романтический герой спалил целый город…

— Поговаривают, Мэри Шелли написала невыдуманную историю, — таинственно произнесла Ольга, — но дабы смягчить страх читателей, поспешила заметить, что история вымышленная…

— Ежели так, то странствующий монстр уже успел добраться до Кавказа, — продолжил князь загробным голосом.

Александра отнеслась к их словам весьма серьезно, погрузившись в размышления.

Я тоже задумался.

— Вот что весьма любопытно, — рассуждал я, — какая душа вселилась в тело, созданное Франкенштейном? Нет-нет, это не может быть существо инфернальное, ведь монстр поначалу не испытывал вражды к людям, и ничего не знал об окружающем мире… Инфернальное существо, наверняка, действовало бы осознанно в первые же мгновения, обретя подобное тело… Какой не упокоенный дух нашел пристанище в уродливом теле?

— Он был умен, — добавила Аликс, — он научился читать в кратчайшие сроки и легко познал мир…

— Верно, — согласился я, — он будто бы не учил, а вспоминал… А вот что еще любопытно, почему из всех людских радостей он боле всего мечтал о любви и семье… Почему его не волновали ни слава, ни богатство, он не желал быть покорителем дамских сердец, он хотел найти лишь одну единственную…

— Что ты хочешь сказать своими размышлениями? — спросила Ольга с нетерпением.

Ее подобное выражение чувств всегда выглядело очаровательно.

— Возможно, в рукотворное тело вселился не упокоенный дух умершего, — ответил я, — у которого при жизни была любящая жена, который жил в любви и счастье…

— Но как душа попала в жуткое рукотворное тело? — Ольга недоумевала.

— Дабы вселиться в тело, душа должна была сама этого пожелать! — уверенно произнесла Аликс. — Не думаю, что Франкенштейн поймал душу, это невозможно!

— Не упокоенный дух сделал свой выбор, — печально произнес я.

Из журнала Александры

Вчерашняя беседа не давала мне покоя. Мне чудилось, будто таинственное существо бродит по окрестностям Кислых Вод. Когда опустилась мгла, я тайно, чтобы не вызвать испуг Ольги, отправилась в парк. Я не боялась ночной дороги верхом, мой дар хранит меня.

Пройдя в глубину парка, я села на скамью и принялась ждать. Прождав полчаса, я уже решила вернуться, обругав себя за глупые фантазии, как вдруг раздался шорох веток. Волнение от грядущей встречи охватило меня. Вдруг это всего лишь человек, страдающий бессонницей? Но мои чувства меня не подвели…

Монстр сел рядом со мною. Я старалась не смотреть на его лицо, но вскорости поняла, что его внешность не пугает меня. Уродство нового знакомого мне было совершенно безразлично. Легко испугаться от неожиданности, но потом страх уходит.

— Здравствуй, Александра, — поприветствовал он меня.

— Ты звал меня? — спросила я, глядя в его белесые глаза.

В ответ я тоже заговорила с ним на "ты".

— Да, до меня дошли слухи о твоих талантах, — ответил он, — ты можешь мне помочь… Хотя не могу понять, как ты это сделаешь…

Голос его был грубоват, но приятен.

— Что ты хочешь? — спросила я.

— Либо обрести покой в мире мертвых, либо начать жить в мире живых… Не выдержав мук земного существования, я пытался убить себя… Я зажег костер и шагнул в него, но огонь, причинив мне нестерпимую боль, не причинил мне вреда. Мое тело неуязвимо…

Мне вспомнились слова Константина о не упокоенном призраке.

Вдруг перед нашим взором предстал размытый образ женщины. Она протягивала руки и шептала:

— Когда же ты