А. Москвин
В стороне от больших задач
Не правда ли, стоит нам заговорить о героях Жюля Верна, и в воображении сразу возникают люди, щедро одаренные природой, мужественные, непреклонные, фанатически преданные идее? Идее, впрочем, не всегда благородной — вспомним «Пятьсот миллионов Бегумы», «Вверх дном» или «Удивительные приключения экспедиции Барсака». Но тогда автор берется доказать: зло не плодотворно, расплата ходит за ним тенью. Увы, от решения столь благородной задачи «Агентство Томпсон и К°» оказалось вдалеке. И дело здесь не в том лишь, что упомянутая книга, как полагают иные критики, с самого начала задумывалась как легкое непритязательное чтение. Есть и другие причины. Верновские произведения, появившиеся в печати после смерти писателя, вообще трудно анализировать. Прежде всего возникает вопрос об их авторстве. Все эти романы, очерки, рассказы в той или иной степени прошли через литературную правку и доработку. Чью? Среди первых соавторов известного мастера — его сын Мишель. Он, по мнению многих позднейших исследователей, был безусловно талантлив и не раз издавал под именем отца (с полного его одобрения) небольшие новеллы (например, «Один день американского журналиста»). Мишель считался хорошим стилистом, которому нетрудно подстроиться под чужую манеру письма. А, кроме того, в старости Верн-отец охотно поверял Верну-сыну свои мысли, делился с ним планами, замыслами. Настрадавшись за прошедшие годы от неприятностей, причиняемых беспутным юношей, мэтр был доволен уже тем, что его отпрыск наконец-то угомонился и выбрал путь, в известной мере продолжающий семейную традицию. А когда жизненная стезя амьенского затворника подошла к концу, кому как не его наследнику (наследнику не только юридическому, но и духовному) надлежало привести в порядок архив великого фантаста. Именно этим и занялся повзрослевший Мишель, привлекая время от времени себе в помощники усердных, но малоизвестных литераторов. К сожалению, дело не ограничилось простым упорядочением документов. И достоверно определить, кому в действительности принадлежат посмертные публикации Ж. Верна, уже, по-видимому, не удастся никогда — рукописей их не существует. Сказанное касается и «Агентства Томпсон…». В верновских бумагах не было и намека на готовое произведение с таким названием или хотя бы с другим, но соответствующим по содержанию книге. Очевидно, именно это позволяет некоторым литературоведам (О. Дюма, Э. Маркуччи, К. Хеллинг, Ж. Гермонпре) отрицать принадлежность ее перу Ж. Верна. По их мнению, роман был полностью написан Мишелем в 1906 году. Другие исследователи с не меньшей убежденностью утверждают: это, безусловно, сам Ж. Верн. Чисто формальный анализ текста выявляет близость многих страниц «Агентства…» другим морским романам замечательного писателя, скажем, «Братьям Кип». Хорошее знакомство с тонкостями мореходной науки, великолепное знание терминологии, изумительно красочно выписанные пейзажи — все неоспоримые признаки верновского таланта тут налицо. С достаточной долей вероятности можно говорить, что, если уж не сам амьенский чародей написал лучшие страницы романа, то Мишель, по крайней мере, обильно использовал в своей работе черновые заготовки отца. Более того, Жан Жюль-Верн, сын Мишеля, в своей книге о великом деде полагает, что в романе, где критикуются коммерческие нравы нового поколения французов, отразились беспокойства знаменитого писателя личного плана: за короткое время Мишель Верн переменил несколько видов предпринимательской деятельности — никелевые рудники, переработка бумаги, банковские операции. И все без особого успеха. Непостоянство сына сильно тревожило отца, для которого упорство в достижении поставленной цели всегда было одним из главных качеств настоящего человека. Метания Мишеля, его суетная жизнь конечно же не нравились замечательному романисту, и потому решение сына покинуть Париж Ж. Верн одобрил с нескрываемой радостью. Писатель не воспринимал «индустриального общества, в котором доминируют финансовые интересы. Оно призвано уже не удовлетворять потребности, а порождать их»[1]. Основную тему романа Жан Жюль-Верн усматривает в критике потребительского общества, где жесточайшая конкуренция граничит с обманом или прямо переходит в мошенничество. В «Агентстве Томпсон…» будто бы противопоставляются традиционная, испытанная временем добропорядочность английских коммерсантов и новые методы «работы» с клиентом. Бесспорно, это — слишком политизированное суждение, хотя в книге и затронута названная тема. Биограф и сам видит слабость столь ответственного учреждения, приходя в конце концов к совершенно противоположному выводу: «У автора не было иной задачи, кроме развлечь нас… Это заведомо второстепенное произведение, своего рода пауза в непрерывном потоке книг, где преобладает драматический элемент, здесь же проскальзывают привычные интонации комедиографа, которым Жюль Верн был в молодости. Герои наделены характерами весьма типичными и вот почему, желая, вероятно, не отстать от моды, писатель с такой охотой анализирует их»[2]. В книге есть все: захватывающие дух происшествия, гибельные штормы, кораблекрушения, интриги, предательства и — разумеется! — любовные истории. Но весь этот неизменный набор сюжетных составляющих приключенческого романа порождает у читателя ощущение deja vu, «уже виденного», как говорят французы. Все это было — то ли у других авторов, то ли у самого Жюля Верна, причем… в лучшем варианте. Какая-то утомленность проглядывает даже в географических описаниях, всегда выигрышных в «Необыкновенных путешествиях». Достаточно сравнить энциклопедичность Паганеля («Дети капитана Гранта») или глубину ихтиологических познаний Конселя («Двадцать тысяч лье под водой») со скудным интеллектуальным багажом Робера, с его неуверенными шагами на незнакомом поприще. Да что вспоминать ранние шедевры! Даже в вышедшем в 1896 году скромном «Кловисе Дарданторе» географическая «начинка» куда более красочна и содержательна. Встречаются в «Агентстве…» и явные ошибки: хотя бы утверждение о том, что вулкан острова Тенерифе — самый высокий на планете. Разумеется, это не так. И не надо быть крупным специалистом в географии, чтобы опровергнуть это утверждение. Скажем, высота Мауна-Лоа на Гавайях составляет 4618 метров, а многие вулканы Южной и Центральной Америки возвышаются и на пять и на шесть километров (у самого высокого, Тупунгато, вершина находится на 6800 метрах над уровнем океана). Приходится либо согласиться с известной фразой стареющего мэтра, оброненной в 1902 году в