дверь. Павел ползёт к стеклянному шкафу, возможно, там лекарство. Под железной перчаткой хрустит стекло - он раздавил пузырёк. Резкий запах заставляет дёрнуться, зажмурить глаза. Нашатырь прочищает мозги, рвёт сонную одурь. Из глаз текут слёзы, лёгкие судорожно гоняют воздух туда-сюда, стремясь побыстрей очистится от неприятного запаха. Ноги дрожат от слабости, к горлу подбирается тошнота, но силы возвращаются. Подходит к окну. Сквозь потрескавшееся стекло видно, что чёрная стена неподвижна. Исчезли призрачные лики, осталось только одно, огромное, как воздушный шар, лицо. Черты грубые, словно вылеплены неумелой рукой, медленно движутся по выпуклой поверхности, едва не наползая друг на друга. Глаза, нос, губы словно живут собственной жизнью. Подбородок то надменно выпячивается, то прячется в складках серой кожи, брови сползаются к переносице, потом, словно испугавшись чего-то, торопливо ползут чуть ли не за уши. Выпученные глаза сливаются в одно большое око, оно делится на части, как живая клетка и множество глаз разбегается по всему лицу, чтобы через несколько секунд собраться в пару обычных. В момент, когда все части чудовищного лика становятся на свои места, можно с трудом уловить знакомые черты. На краткий миг беспорядочное движение замирает и Павел видит печальное лицо той рыжей Машки, с которой встретился в лабиринте тоннелей на восточном побережье. Лик искривляется, беспорядочно разбегаются волны, является образ чудовища.

Павел возвращается к лабораторному шкафу. Передвижной столик на колёсиках скрывается под грудой склянок и пузырьков с непонятными названиями. Взгляд замирает на знакомом слове "тетрадо..." - дальше не видно за громадной бутылью с мутной жидкостью. Столик останавливается возле двери. Павел осторожно оттаскивает потерявшего сознание Ледатра. Рукоять легко поддаётся усилию, дверь вздрагивает и начинает медленно отворяться. Снаружи тьма, только изредка в чёрной стене появляются огоньки и сразу гаснут. Огромное лицо бледно светится, словно гигантская луна на ночном нёбе. Где-то между двигающейся нижней челюстью и страшно вывернутым носом возникает чёрная полоса. Она ширится, ползёт в стороны, края начинают загибаться, выступает жёлтая, искрящаяся пена. Пузыри лопаются, хлопки похожи на звуки открывающихся бутылок с шампанским. Павел бесстрашно подходит ближе, на столике тихо звякают склянки и пузырьки. С силой толкает ногой тележку. Звеня всеми частями и подпрыгивая на ухабах, столик приближается к чёрной массе. Стекло громко хрустит, содержимое плещется в стороны, течет на землю. Передние колёса упираются в камень, тележка переворачивается и всё, что на ней есть, летит прямо в чудовищно искажённое лицо.

Сначала ничего не происходит, лицо продолжает корчиться и меняться. Потом пропадает жёлтая пена, за ней куда-то исчезают глаза, затем начинает меняться поверхность лица - покрывается бурыми пятнами, появляются язвы. Лик стремительно уменьшается в размерах, схлопывается в точку. Чёрная стена застывает, как смола, появляются светлые пятна, нарастает гул, по гладкой поверхности бежит рябь. Внезапно появляется целый лес извивающихся щупалец, острые концы хлещут воздух прямо возле лица Павла. Порывы холодного ветра треплют волосы. Павел сначала пятится к двери, поворачивается и бежит со всех сил. Гибкие плети секут спину, хватают за руки, но он успевает заскочить в коридор. Железная дверь с гулким стуком захлопывается. И сразу пропадает усталость, головная боль, угнетённое состояние. Павел поднимает с пола бесчувственного Ледатра, сажает в кресло. Серафим оживает прямо на глазах - спина выпрямляется, лицо приобретает осмысленное выражение. Насторожённо оглядывается, подходит к Павлу. Он стоит у окна и смотрит, как за стеклом беснуется чёрная вьюга. Стены изредка сотрясаются, качаются распахнутые двери лабораторных шкафов, дрожит посуда.

- Что это? - тихо спросил Серафим.

- Не знаю. Похоже, биомасса отведала не того, теперь вот бесится.

- А с нами что было?

- Телепатическая атака. Тот сгусток живой материи, что мы встретили раньше, очень быстро мутировал, научился проникать в мозг живых существ и подчинять их. А потом спокойно пожирал. Нас спасло то, что мы были в наглухо закрытом помещении - ты постарался! - вдобавок железобетон универсальный экран от любого излучения. Эти стены сохранили нам жизнь, - похлопал он ладонью по шероховатой поверхности.

- Понятно. А это ... снаружи. Чего вдруг сбесилось?

- Оно хотело, чтобы я открыл дверь. Увидел Ледатра без сознания, решил помочь. Пополз, случайно раздавил пузырёк с нашатырём. Ну, голова немного прояснилась. Потом выгреб всё из шкафа, свалил на передвижной столик. Там вроде была небольшая банка с надписью - тетрациклин что ли? Или по-другому? Не помню ... Короче, открыл дверь и швырнул в рожу этой твари. Вроде ничего, потом начало дёргаться, усы распустила. Едва удрал обратно. Теперь вот, мечется.

Чёрная метель за окном понемногу стихает. Стены уже не сотрясают удары, гул едва слышен, пол под ногами не дрожит, будто рядом мчится железнодорожный состав. Ледатр со стоном поднимается, ладони обхватывают голову.

- Что с нами было?

- Так, ерунда. Телепатическая атака. Павел говорит, что живая сопля, которая нас преследовала, обучилась гипнозу и захотела, чтобы мы сами ей в рот прыгнули. Но Паша добавил перчика и сопля поперхнулась. Вишь, давится, - кивнул Серафим на окно.

Ледатр мельком глянул на треснутое стекло, удивлённо спросил:

- Что за перчик такой, Павел Андреевич?

- Да вон, в том шкафу были какие-то препараты, - и Павел коротко пересказал недавние события.

Ледатр покачал головой, всплеснул руками.

- Не может быть, хотя ... Возможно, сочетание ядов, которых у Троицкой было в изобилии, стало смертельным для того необыкновенного существа, которого господин Колпаков обозвал живой соплёй. Так это или нет, нам пора уходить отсюда, - сказал Ледатр и посмотрел в окно.

За стеклом простирается унылый пейзаж подземелья, тёмные квадраты колодцев для мутантов тянутся до противоположной стены, которую почти не видно в густом сумраке. Серафим сунул подмышку декстоп, взялся за рукоять бронированной двери. Круг завертелся с бешеной скоростью, железные засовы неторопливо выползли из пазов, стальной прямоугольник двери медленно распахнулся. На пороге Серафим на минуту остановился.

- Куда ты теперь? - спросил он Павла.

- С вами. Когда выберемся, подбросишь меня до развалин, там остался мой "паук". Дальше сам.

- Ладно. Только по дороге заглянем на тот склад, где танки стоят. Там наверняка ещё много интересного!