Жене Елизавете и дочерям Татьяне, Ксении и Екатерине посвящает свой труд переводчик.

Впервые вниманию отечественного читателя предлагается полный пере­вод на русский язык труда «далматского Фукидида» Мавро Орбини (1563(?)—1610) «Славянское царство», открывшего собой, по словам Фран­ка Волльмана, эпоху «гуманистически-барочного славяноведения».

Уроженец Дубровника Орбини, в 15 лет надевший рясу бенедиктинско­го монаха, вырос в атмосфере высоких духовных устремлений и стойких книжных традиций, присущих ордену бенедиктинцев. Как сказано в одной из хранящихся в Дубровнике рукописей XVIII века, «братья любили и чтили его за мудрость и усердие, за добрый нрав и любовь, за собранность и са­модисциплину» .

Частый гость литературного салона «дубровницкой Аспазии» Цветы Зу­зорич, объединявшего дипломатов, философов, историков, комедиографов и поэтов, многие из которых оставили заметный след в истории дубровницкой культуры, он жил всеми интересами современного ему общества.

Одной из актуальных тем того времени было плачевное положение сла­вянства, немалая часть которого оказалась в рабстве у других народов и утратила свою политическую самобытность. В начале XVI века одними из первых прежнее величие славян восславили Винко Прибоевич и Лудовик Цриевич-Туберон. Вслед за ними в других странах стали появляться трак­таты по истории чехов, поляков, русских. Другой знаменитый участник кружка Зузорич, поэт Дидак Пирр — Исайя Коэн, португальский еврей, после долгих скитаний по Европе и Азии нашедший убежище в Дубровни­ке — привлек внимание Орбини к судьбе еврейского народа, на протяжении тысячелетнего преследования черпающего силу и гордость из своей исто­рии, увековеченной в книгах.

Следуя велению сердца, Орбини решил принять вызов времени и посвя­тил свою жизнь созданию энциклопедии всего славянского рода, где по об­разцу «классических» народов были бы описаны его происхождение, под­виги и истории правящих династий, объединенные общей идеей гордости за свое славянское происхождение. Он перерыл все доступные ему монастыр­ские и личные библиотеки, обнаружив немалое количество материалов для своего труда. Большим подспорьем в работе оказались архивы итальянских библиотек, в частности, знаменитой библиотеки герцога Урбинского, одно­го из величайших книжных собраний своего времени. Там в специально построенном здании в идеальном порядке хранилось более шестисот латин­ских, ста шестидесяти греческих и восьмидесяти еврейских кодексов, со­бранных в конце XV века основателем библиотеки герцогом Федериго дей Монтефельтро, наряду с позднейшими поступлениями и редчайшими пе­чатными изданиями, пополнившими ее фонды за последующее столетие. К сожалению, через полвека после смерти Орбини для Италии настали тя­желые времена, и уникальное собрание с большими потерями перекочевало в Ватикан.

Поездка Орбини в Италию была щедро оплачена знаменитым мецена­том, дубровницким изгнанником Марином Бобальевичем, чья судьба тесно связана с созданием книги. В пеструю ткань славянской истории Орбини была вплетена история рода Бобальевичей и Рагузы (Дубровника). Из­данный на итальянском труд был предназначен, в первую очередь, для ита­льянских вельмож, знакомых с перипетиями жизни Бобальевича, дабы, заняв, благодаря его авторитету, достойное место на книжных полках итальянских собраний, реабилитировать славян в глазах образованной Ев­ропы, а наряду с этим и самого Бобальевича в глазах Дубровницкого сена­та. Эта реабилитации славян под знаменем «иллирийской идеи» имела и вполне конкретный политический смысл: папа Климент VIII готовил воен­ный союз против Османской империи, имевший целью освобождение Бал­кан. Одним из опорных пунктов военных действий, планировавшихся на 1595 год, был Дубровник, располагавший мощнейшим флотом. В надежде на успех оживились потомки древних родов, вновь пошли в дело старинные гербы. Однако планам этим не суждено было осуществиться...

Усердие Орбини обернулось против него. Стремясь не упустить ни од­ного ценного упоминания о славянах, он включил в свой труд прямые и кос­венные цитаты более чем из трехсот тридцати произведений (более 280 из них перечислены в предваряющем его труд списке, помимо которого упо­минаются еще около 50). В их число попали и труды авторов, примкнувших к Реформации. В эпоху усиления католической реакции возмездие не зас­тавило себя долго ждать. Через два года после своего выхода в свет «Сла­вянское царство» оказалось в Индексе запрещенных книг и надолго выпа­ло из поля зрения образованной Европы.

Однако, воистину, habent sua fata libelli! Через сто с лишним лет после выхода труда Орбини дубровницкий дипломат на русской службе Савва Рагузинский-Владиславич (тот самый, что привез в 1705 году из Стамбула купленного для Петра арапчонка Ибрагима) преподнес экземпляр «Сла­вянского царства» Петру I. В 1722 году по повелению самодержца книга в сильно сокращенном переводе Саввы была издана в Петербурге. Преди­словие к ней написал ученейший соратник Петра Феофан Прокопович. Рус­ский язык перевода Саввы оставлял желать лучшего, да и в древней исто­рии и словесности он не был искушен. Между тем книга получила стреми­тельное распространение на Балканах и там, даже светя отраженным све­том, обрела новую жизнь, согрев сердца немалого числа благодарных сла­вян. Образованные сербы проделывали длинный путь, чтобы ознакомить­ся с ее содержанием, и хранили ее списки как святыню. Обнаружив экзем­пляр петровского издания в архиепископской библиотеке в Сремски-Кар­ловцах, афонский иеромонах св. Паисий Хилендарский, певец болгарского национального возрождения, написал на ее основе свою знаменитую «Сла­вяно-болгарскую историю». Использовал перевод Орбини в работе над сво­ей «Историей Российской» и Василий Татищев.

В более позднее время, включая и наше недавнее прошлое, труд Орбини практически игнорировался отечественными историками. Редкие упомина­ния о нем сопровождались высокомерными отзывами, обнаруживавшими поверхностное знакомство их авторов, в лучшем случае, с переводом пет­ровского времени. Уважительное отношение к Орбини истинных знатоков предмета, таких как И. Н. Голенищев-Кутузов, оставалось в тени.

Помимо огромного числа литературных сведений о славянах, почерпну­тых зачастую у малоизвестных или вовсе утраченных ныне авторов, труд Орбини содержит