помыкание малышней, чай у камина и т. д.) и без малейших колебаний принимает школьный кодекс чести. Частная школа, где учатся герои Вудхауза, зовется Рикин; она несколько более престижна, чем Далвич-колледж, и кажется даже, что за время между «Золотой битой» (1904) и «Майком» (1909) она становится еще дороже и еще дальше удаляется от Лондона. Из всей ранней прозы Вудхауза больше всего о психологии автора говорит «Псмит в Сити». Отец Майка Джексона внезапно разоряется, и восемнадцатилетний Майк, как некогда сам Вудхауз, вынужден за гроши работать мелким банковским служащим. В тот же банк на ту же должность устраивается Псмит — правда, не из финансовой нужды. «Псмит в Сити» (как и «Псмит-журналист») необычен тем, что здесь проявляется определенная политическая позиция: Псмит зовет себя социалистом — что в его (и, несомненно, в вудхаузовском) понимании означает не придавать значения классовым различиям, — один раз он вместе с Майком ходит на митинг на Клэпем-коммон, а затем идет пить чай к пожилому оратору-социалисту, чья отнюдь не нищая лачуга изображена вполне достоверно. Но главное — Майк в этом романе никак не может отвыкнуть от школьной атмосферы. Он без особого желания поступает на работу и мечтает не о том, как бы найти себе другое, более интересное и полезное занятие (чего можно было бы ожидать), а о том, чтобы просто играть в крикет. Подыскивая себе комнату, он решает поселиться в Далвиче, поблизости от школы, чтобы слышать приятный стук мяча о биту. Кульминация наступает, когда Майку выпадает шанс сыграть за сборную графства: ради этого он бросает работу. Здесь важно то, что Вудхауз сопереживает Майку и даже идентифицирует себя с ним; Майк для Вудхауза — это, несомненно, то же, что Жюльен Сорель для Стендаля. Но и после Майка Вудхауз продолжал создавать похожих друг на друга героев. Сквозь книги этого и следующего периода проходит череда юношей, которым для жизни достаточно только спорта и игры. Вудхауз практически не способен придумать своему герою желанную работу. Лучше всего, чтобы герой родился в богатой семье, а если не сложилось — то чтобы нашел себе непыльное доходное местечко. Например, герой «Чего-нибудь этакого» (1915) из скромного журналиста становится личным врачом и тренером больного миллионера, и это считается продвижением как в финансовом, так и в нравственном отношении.

В книгах третьего периода нет ни авторского самолюбования, ни серьезных отступлений, однако перемены в общественном положении и нравственном состоянии героев гораздо менее значительны, чем может показаться на первый взгляд. Если сравнить Берти Вустера с Майком или даже с мальчишками, играющими в регби в самых первых школьных рассказах, то обнаружится, что Берти отличается от них только тем, что он богаче и ленивее. У него почти такие же идеалы, только достичь их он не в состоянии. Арчи Моффам из «Несокрушимого Арчи» (1921) занимает промежуточное положение между Берти и более ранними героями: он хоть и осел, но при этом честный, добрый, смелый и крепкий малый. Вудхауз все так же чтит неписаный школьный кодекс чести; правда, теперь заставляет своих персонажей нарушать его или соблюдать его против желания:

— Берти! Ты ведь не оставишь своего старого друга в беде?

— Еще как оставлю.

— Но ведь мы вместе учились в школе, Берти.

— Ну так что ж?

— В одной и той же школе, Берти, в одной и той же школе!

— Ну ладно, черт с тобой.

Берти, этот малодушный Дон Кихот, отнюдь не горит желанием сражаться с ветряными мельницами, но он и думать не смеет об отказе, если на кону его честь. Большинство героев Вудхауза, которых он хочет показать приятными людьми, на самом деле никчемные паразиты и порой к тому же полные дураки, но мало кого из них можно назвать безнравственными. Даже Акридж скорее романтик, чем простой мошенник. Наиболее безнравственный, или скорее вненравственный, персонаж у Вудхауза — Дживс: он выгодно оттеняет идеалистично настроенного Берти Вустера и воплощает распространенное среди англичан мнение, что ум и беспринципность одно и то же. Насколько тесно Вудхауз придерживается традиционной нравственности, можно судить хотя бы по тому, что в его книгах нет ни одной непристойной шутки — огромная жертва для писателя-комика. Причем мало того что у него нет сальностей, но едва ли найдутся даже компрометирующие ситуации; вообще, тема рогоносцев совершенно отсутствует. В его романах, конечно, есть сердечный интерес, но он никогда не покидает рамок легкой комедии: любовь с ее злоключениями и идиллическими сценами идет своим чередом, но, как говорится, «так ничего и не происходит». Примечательно, что Вудхауз, по природе своей автор фарсов, не раз выступал в соавторстве с Ианом Хэем, который (см. романы «Пип» и др.) любил потешаться над традицией «порядочных англичан», выставляя ее во всей своей нелепости.

В «Чем-нибудь этаком» Вудхауз открыл комический потенциал английской аристократии, и последовала череда смешных, но почти всегда обаятельных баронов, графов и прочей знати. Это произвело довольно любопытный эффект: за рубежом стали считать, что Вудхауз пишет едкие сатиры на английское общество. Отсюда и слова Фленнери о том, что «Вудхауз в своих книгах высмеивает англичан» — такое впечатление Вудхауз, видимо, и производил на немецких и даже американских читателей. Я обсуждал берлинские передачи Вудхауза с одним молодым индийским националистом, который горячо его защищал, будучи в твердой уверенности, что Вудхауз действительно перешел на сторону немцев, и одобряя его за это. К своему удивлению, я обнаружил, что мой собеседник считает Вудхауза антибританским писателем, который принес много пользы, показав истинное лицо английской аристократии. Вряд ли кто-нибудь из англичан допустил бы такую ошибку (яркий пример того, как книги, особенно юмористические, достигая зарубежных читателей, теряют нюансы смысла), ибо совершенно очевидно, что произведения Вудхауза не направлены против Англии или против аристократии — напротив, в них чувствуется безобидный и несколько старомодный снобизм. Как умный католик понимает, что богохульства Бодлера или Джеймса Джойса ничуть не вредят католической вере, так и опытный английский читатель понимает, что, создавая таких персонажей, как Гильдебранд Спенсер Пуант де Бург Джон Хэннесайд Кумби-Кромби, двенадцатый граф Дривер, Вудхауз вовсе не нападает на общественное устройство. В самом деле, ни один истинный ненавистник аристократии не стал бы столько о ней писать. К английской общественной системе Вудхауз относится так же, как к школьному кодексу чести: с легкой насмешкой, прикрывающей