серьезности обвинений и их возможной социальной опасности дело рассматривается в закрытом режиме. Введите подсудимую!

   Два огромных амбала, взяв меня под руки, практически на себе внесли в зал суда и усадили на кресло посредине. Поправив кандалы на руках и ногах, я попыталась растереть затекшие кисти рук. На моих тонких ручках эти увесистые украшения смотрелись нелепо, но весьма устрашающе. Из-за их веса, я практически не могла передвигаться сама, поэтому меня и таскали два здоровых охранника под руки. Вокруг меня за судейской стойкой сидело семь представителей суда. Все мужчины, презрительно сверлившие меня взглядом, в глазах которых сразу смогла прочитать свой еще не вынесенный приговор. Но мне было уже все равно.

   Душа начала отмирать в тот момент, когда по прилету на Землю, неожиданно для меня и многих других пассажиров, отвели в специальный зал досмотров и проверили все мои вещи и меня лично. Это было настолько унизительно и противно, что не сразу отреагировала, когда вокруг меня словно образовался вакуум и, подняв глаза все еще продолжая застегивать рубашку, я заметила ту самую коробочку, которую передал Роман. На вопрос откуда она, я честно рассказала ее историю появления в моем багаже. Когда представитель закона открыл коробочку, увидела красивую брошку в форме бабочки, но затем мои глаза от удивления чуть не выпали из глазниц, когда законник грубо повертев ее в руках, просто взял и жестко согнул пополам. Тут же головка у бабочки откинулась и из нее вылезли тонкие золотистые усики. Я видела похожие по голографу, когда смотрела так любимые мной приключенческие боевики. И эта вещь была главным средством для шпионажа. Передача информации на расстоянии целой звездной системы, голосовая запись, видео запись, иллюзии, а так же маленький летающий и самоуправляющийся аппарат, с использованием компьютерного мозга. Я в шоке смотрела на бабочку и все еще не могла представить, что ее передал мой Ромка.

   Я не верила до последнего момента, когда отсидев в камере предварительного заключения практически две недели, наконец, была вызвана для очной ставки, на которой встретилась с Романом. Увидев его, обрадовалась, во мне словно засветилась надежда, что вот сейчас этот кошмар закончится и он, все объяснив, заберет домой. Но жених холодно посмотрел на меня и от его взгляда я тут же замерзла, застыв посреди комнаты. Когда он кратко повторил, судя по всему уже не раз озвученные здесь слова, я превратилась в камень не в силах поверить в то, что услышала.

   Человек, которого я полюбила, который стал моим первым мужчиной, отказался от меня, объяснив следователям, что это я вела себя странно последнее время, что это я заказала билеты на Анрун, конечно, ведь у него, как всегда, не было с собой денег, что прервала нашу поездку и уехала, ничего ему не объяснив. Он еще несколько минут поливал меня грязью, а я все сильнее каменела. Вот оно - первое предательство в моей жизни и как же сильно болит душа и сердце. После услышала, как он объясняет это поведение тем, что мой отец - владелец крупной компании, занимающейся шоу-бизнесом, воспитывал свою дочь в логове разврата, наркотиков и алкоголя. И вокруг меня сплошные проститутки, наркоманы и алкоголики, неудивительно, что я решилась на такое преступление. Недолго думая, я в бешенстве бросилась на него, но кандалы с наручниками помешали расцарапать его надменную морду. Я растянулась на полу у его ног и, подняв голову, столкнулась с его безразличным взглядом. Меня, словно лишний балласт, выкинули из комнаты, снова отправив в камеру. Со мной никто не церемонился. Со мной, богатой наследницей, перед которой раньше все заискивали и расшаркивались, не только не церемонились, а наоборот, получали удовольствие, причиняя различные неудобства и унижая. Пытаясь выместить на мне все свои обиды из-за разных социальных, или попросту финансовых положений.

   После того, как просидела еще неделю в камере, разрешили свидание с отцом. Идя к нему, я чувствовала себя маленькой девочкой, которая снова расцарапала коленку и бежит к любимому папочке, чтобы он пожалел и погладил больное место, ведь от этого всегда притуплялась боль. И хотя большую часть двадцатисемилетней жизни меня воспитывали дедушка и бабушка, папа всегда, когда был нужен, оказывался рядом. А когда пять лет назад они умерли один за другим в течение всего одного года, забрал под свое крыло, где мне всегда было хорошо и уютно, и весьма весело. И вот войдя в зал свиданий, увидела своего всегда такого молодого отца, который выглядел на все свои шестьдесят лет, грустно смотрящего в мою сторону. Он обнял меня, долго жалел пока я рыдала, взахлеб рассказывая о произошедшем, а потом тихо начал говорить. И чем больше он говорил, тем сильнее вставали дыбом волосы на голове. Я поняла все! И хотя за свои двадцать семь лет ни дня не работала, но мой дедуня немало вложил в меня своих сил и знаний о жизни. Жаль, что раньше, ослепленная первой любовью и страстью, не вспомнила о том, чему так упорно учили меня дед с бабушкой.

   Отец кинулся на мою защиту сразу, как только узнал об аресте, но после показаний Кофтуна, следователи по-новому посмотрели на это дело, и то, чем занимался мой отец и куча лжи и гадостей, которые вылил на нашу семью Роман в попытке защитить себя, сыграли решающую роль в моей дальнейшей судьбе. После первых же допросов отец понял, чем грозит все это дело, ведь ему популярно все объяснили, и решил, что компания и комфортная жизнь дороже собственной дочери. Он отпустил дело и всю мою жизнь в свободное плавание, уверив напоследок, что самое страшное, что мне грозит - это высылка из Союза. И что благодаря нашим деньгам, он поможет мне потом устроиться. Отодвинувшись от него, всматривалась в его лицо, все еще не верила в то, что он тоже отказался от меня. Так быстро и так легко. Второе предательство, и еще один огромный кусок отвалился от моей души, разбившись на мелкие осколки, оставив кровавые раны в моем сердце. Я совсем замерзла стоя рядом с ним и, обняв себя руками, пыталась хоть так защититься от его предательского холода. Папа все еще что-то сбивчиво говорил, а я больше не могла слушать его и, медленно развернувшись и ссутулившись, пошла к себе в камеру, под удивленными взглядами охранников и виноватым - отца.

   И вот теперь, сидя перед этими семью судьями, я просто ждала приговора, чтобы определиться с тем, что ждет дальше. Вершители судеб уже посовещались и, передав секретарю свое решение, снова вперились в меня своими мертвыми глазами. Я отстраненно подумала, что наверное каждое подобное моему дело, где они выносят приговор невиновному, отнимает часть их души, и сейчас передо