Ли-Фаа согласилась с ней кивком:
— И тем не менее твой сын будет моим третьим супругом.
— Ты хочешь сказать — когда я умру? — взвизгнула старуха.
— Солнце всходит каждое утро, — загадочно ответила Ли-Фаа. — Всю свою жизнь наблюдаю я его восход…
— Тебе сорок лет, ты носишь корсет!
— Но я не крашу своих волос, — это будет позднее, — спокойно возразила Ли-Фаа. — Что же касается моего возраста, то ты права. В день юбилея Камахамехи мне исполнится сорок один год. Сорок лет я вижу восход солнца. Отец мой умер стариком и перед смертью сказал мне, что он не заметил каких-нибудь изменений в солнечных восходах за все дни своей жизни. Конфуций этого не знал, но ты можешь прочесть об этом в любой географии. Земля кругла. Она вечно вращается вокруг себя, и возвращаются в свой черед времена, погода и жизнь. Все, что есть, было раньше. Что было, будет вновь. Вечно возвращается пора созревания плодов манго и плодов хлебного дерева, и неизменно повторяются мужчина и женщина. Вьют гнезда малиновки, и зуйки прилетают с севера. За весной в свое время приходит новая весна. Кокосовая пальма вырастает, приносит плоды и отмирает. Но всегда есть новые кокосовые пальмы. Это не просто моя болтовня! Многое из этого мне поведал мой отец! Продолжай, почтенная госпожа Тай-Фу, и колоти своего сына, моего третьего супруга. Но я буду смеяться! Предупреждаю тебя: я буду смеяться!
А-Ким упал на колени, чтобы его матери было сподручнее. И в то время, как она сыпала на него град ударов бамбуком, Ли-Фаа усмехалась и хихикала, разразившись под конец громким хохотом.
— Крепче, о почтенная госпожа Тай-Фу! — восклицала она в промежутках.
Тай-Фу усердствовала изо всех сил, которые были заметно невелики, и вдруг увидела нечто, заставившее ее уронить палку. А-Ким плакал! По обеим его щекам текли большие круглые слезы! Изумилась Ли-Фаа. Изумились глазевшие приказчики. Больше всего был изумлен сам А-Ким, но он ничего не мог поделать с собой; и хотя побои уже прекратились, он продолжал плакать.
— Но отчего ты плакал? — часто спрашивала Ли-Фаа А-Кима.
— Погоди, пока мы поженимся, — неизменно отвечал А-Ким, — и тогда, о Лунная Лилия, я все скажу тебе!
Два года спустя, в один прекрасный вечер А-Ким, больше чем когда-либо напоминавший своей фигурой арбузное семечко, вернулся с собрания китайского благотворительного общества и застал свою мать бездыханной на ее постели. Непреклоннее, чем когда-либо, был ее лоб и зачесанные назад волосы. Но на лице ее застыла вялая улыбка. Боги были к ней милостивы: она скончалась без страданий. Первым делом А-Ким затребовал телефонный номер Ли-Фаа, но ее не оказалось дома, и он позвонил к Чан-Люси. Свадьба состоялась по истечении срока, вдесятеро меньше того, какой требовался старинными китайскими обычаями. И если на китайской свадьбе бывает что-нибудь вроде дружки, так Чан-Люси играла именно эту роль. — Отчего, — спросила Ли-Фаа, оставшись наедине с А-Кимом в вечер их свадьбы, — отчего ты заплакал, когда твоя мать — помнишь? — била тебя в магазине? Это было так глупо с твоей стороны! Ведь тебе даже не было больно! — Потому-то я и плакал! — ответил А-Ким. Ли-Фаа с явным недоумением уставилась на него. — Я плакал, — пояснил он, — оттого, что вдруг сознал близость кончины моей матери. В ее ударах не было уже ни силы, ни боли. Я плакал потому, что видел — у нее уже нет сил причинить мне боль. Вот почему я плакал, о мой Цветок Ясности, мой Совершенный Покой! Только по этой причине!..
Два года спустя, в один прекрасный вечер А-Ким, больше чем когда-либо напоминавший своей фигурой арбузное семечко, вернулся с собрания китайского благотворительного общества и застал свою мать бездыханной на ее постели. Непреклоннее, чем когда-либо, был ее лоб и зачесанные назад волосы. Но на лице ее застыла вялая улыбка. Боги были к ней милостивы: она скончалась без страданий. Первым делом А-Ким затребовал телефонный номер Ли-Фаа, но ее не оказалось дома, и он позвонил к Чан-Люси. Свадьба состоялась по истечении срока, вдесятеро меньше того, какой требовался старинными китайскими обычаями. И если на китайской свадьбе бывает что-нибудь вроде дружки, так Чан-Люси играла именно эту роль. — Отчего, — спросила Ли-Фаа, оставшись наедине с А-Кимом в вечер их свадьбы, — отчего ты заплакал, когда твоя мать — помнишь? — била тебя в магазине? Это было так глупо с твоей стороны! Ведь тебе даже не было больно! — Потому-то я и плакал! — ответил А-Ким. Ли-Фаа с явным недоумением уставилась на него. — Я плакал, — пояснил он, — оттого, что вдруг сознал близость кончины моей матери. В ее ударах не было уже ни силы, ни боли. Я плакал потому, что видел — у нее уже нет сил причинить мне боль. Вот почему я плакал, о мой Цветок Ясности, мой Совершенный Покой! Только по этой причине!..
1919
