меня же нет высшего образования.

— В том-то все и дело. Заполни бланк, и тебя бесплатно пошлют на учебу. Тебе не кажется, что это получше, чем бороться с огнем?

— Думаю, вы правы.

— Не знаю, может ли женщина стать пожарным, но я убежден, что такие способности, как у тебя, не должны пропадать даром. Если бы не весь этот цирк в депо, я бы сказал тебе раньше.

— Спасибо, шеф.

— Бывший шеф, — поправил он, шутливо грозя ей пальцем. — Сегодня мой последний день на службе.

— Ну хорошо, спасибо, бывший шеф.

— Вот еще что. Надень шлем и плащ. Теперь тебе нужно выглядеть более официально.

— Но… но…

— Что — но?

— А если Гибсон решит уехать из Грейс-Бей?

— Он этого не сделает. Он создан для этой работы. Просто какое-то время после шока он был в растерянности и не мог прийти в себя.

— А что, если придется уехать мне?

Глаза шефа сузились.

— Тогда потрудись предупредить новую официантку, что мне нужно подавать кусочек торта побольше. И непременно с лимонным кремом.

Надавив на непривычную ручку, Мими выбралась из джипа и, повернувшись в сторону сарая, поискала глазами Гибсона. Интересно, где он сейчас, так же ли ему страшно, как и ей. В одном она была твердо уверена: он справится с огнем.

Она пробежала глазами оставленные на заднем сиденье бланки. Соблазн велик. Но как это шефу удалось понять, что ей нужно? Ведь всю жизнь Мими только и делала, что разливала кофе и подавала ему сладкое.

Социальный работник.

Это же совсем другое дело! Она будет помогать тем, кто будет нуждаться в ней. Это дело ей по плечу, она справится и принесет пользу людям.

Но Гибсон нужен городу больше, чем она. Если он по-прежнему будет настаивать, что один из них должен покинуть Грейс-Бей, это придется сделать ей.

— Я заставлю его передумать, — произнесла она вслух. — Придется заставить.

Вот только как?

Однако ей дали поручение, и его нужно было выполнить.

— Здравствуйте, миссис Мейфилд, — поздоровалась она. — Я вам так сочувствую!

Худощавая женщина не сразу узнала ее. Но потом ее лицо прояснилось.

— Мими, это ты! Я… я…

— Все хорошо, миссис Мейфилд, не нужно ничего говорить. — Мими крепко обняла ее.

Кто-то потянул ее за плащ. Это была Элис, пятилетняя внучка Мейфилдов.

— Мими, ты — пожарник?

Мими уже собиралась сказать «нет», затем передумала.

— Сегодня я им помогаю. Но это превосходные пожарные, они спасут ферму твоего дедушки.

— Им это удастся? — озабоченно спросила миссис Мейфилд.

— Будем надеяться. Они постараются даже сохранить сарай. Как бы то ни было, командует Гибсон, а он профессионал.

— Он знает свое дело, — согласилась женщина. — Он лучше всех, правда?

— Да, — ответила Мими. И повернулась к детям. — Мы поможем им, если не будем мешать и плакать. — Она взяла Элис на руки. — Пойдем, по-моему, у шефа в машине есть детские шлемы и книжки-раскраски про пожарников.

Но даже занятая малышами, в глубине души Мими не переставала волноваться и молиться за Гибсона.

— Только бы он вернулся невредимым, — шептала она, глядя на оранжевые языки пламени и черный столб дыма на холме. — И мы будем вместе. Я этого добьюсь.

Глава четырнадцатая

Гибсон Сент-Джеймс знал, что вид у него сейчас не из лучших.

На потном лице лежал такой толстый слой сажи, что вряд ли кто поверил бы, что еще сегодня утром он брился. Слипшиеся пряди волос торчали во все стороны. В перепачканных грязью мокрых джинсах было холодно, плащ тоже промок насквозь, на него налипли трава, сено и все, в чем только можно было вымазаться на ферме.

А мышцы ныли и болели. Пожалуй, все-таки придется сходить к врачу, чтобы он осмотрел его ребра. Поездка на ферму Мейфилдов явно не пошла на пользу его здоровью.

Он опустился в кресло — одно из серых кресел с откидными спинками и давно просевшими пружинами. Надо будет их сменить. Это первое, чем он займется завтра с утра. Если только сможет подняться на ноги.

Он дернул ремешок своего шлема, и тот со стуком скатился на пол.

Сараем пришлось пожертвовать, зато на этот раз удалось спасти дом. Никто не погиб, а члены команды отделались обычными в таких случаях ссадинами и ушибами.

Пожар тушили более пяти часов, и жители Грейс-Бей оказали большую услугу, не тревожа ложными вызовами из местной школы, а также звонками по поводу кошки, взобравшейся на дерево, или сломанного заграждения на автостоянке возле бакалеи.

Однако впервые за последнее время Гибсон чувствовал, что с него довольно и этого.

Все же внутри копошилось ощущение, что чего-то не хватает.

— Прошу прощения, Гибсон, вы не видели моего сына?

Приоткрыв один глаз, Гибсон вопросительно взглянул на Бена Джонсона.

— Вы что, хотите забрать его домой? Сегодня он показал себя молодцом. Он бы мне и здесь пригодился.

— Даже не знаю, что мне делать. Но с ним ведь ничего не случилось? Он не ранен?

— По-моему, он ободрал коленку, когда вскочил на ходу в машину. А так ничего.

— Слава Богу!

— Папа! — Билл вышел из комнаты отдыха. Он только что принял душ, побрился и переоделся в чистые брюки и голубую рубашку, которые шеф (бывший) отыскал в запасном шкафчике. На погонах рубашки были даже нарисованы сигнальные трубы, означавшие, что Билл теперь настоящий пожарный.

Бен появился вовремя. Ибо сейчас вид у его сына был намного презентабельнее, чем после возвращения команды в часть.

— Сынок, я пришел поговорить.

Билл скрестил руки на груди.

— Пригласи отца в кабинет, — предложил Гибсон. — По-моему, там сейчас никого. Вам не будут мешать.

Бен бросил на него благодарный взгляд. Интересно, что с ним будет после разговора с сыном, подумал Гибсон. Этим вечером стало совершенно ясно, что Билл Джонсон вряд ли будет счастлив, если его заставят отказаться от этой работы. Так же как и от Сони. Успел ли он сам осознать это?

Тем не менее Гибсон понимал и то, как тяжело будет Бену смириться с мыслью, что сын не продолжит его дела и не женится на богатой девушке.

— Эй, шеф! — окликнул кто-то из ребят, бросая ему на колени бумажный пакет. — У нас для тебя подарочек по случаю твоего назначения.

Неожиданно Гибсон осознал, что с этого дня он здесь начальник. И останется им навсегда. Человек, чьим преемником он только что стал, подавал ему знаки из кабинета, где его прижала к стенке Дорис Синклер, тележурналистка из Милуоки.

Дорис угрожающе размахивала какой-то бумагой. Ее спутник нервно переминался с ноги на ногу, держа камеру наготове — мало ли что. Значит, мэру уже надоело отбиваться от них.

Дежурные окружили Гибсона.

— Мне правда очень приятно, парни, — недоверчиво