Бурнов Марти Император всего

1

Тысячи взлетающих в небо праздничных огней освещали Императорскую площадь разноцветными всполохами с яркостью полуденного солнца. Его императорское величество Брунадар Первый обозревал толпы своих подданных с балкона и с блаженством впитывал их обожающие взгляды.

Брунадар Первый — звучит величественно! Его всегда коробило, что отец назвал его в честь захудалой планетки, где был заключен знаменитый Брунадарский мирный договор (старик считал его главным достижением своего правления). Но это стоило того, чтобы быть ПЕРВЫМ в долгой череде предков с двузначными номерами. Народ всегда запоминает только ПЕРВЫХ. Ну, был бы он Харлай 12 или Иберс 15, как его прадед и дед (как того сначала хотел отец) — кто сейчас помнит, что при Харлае Каберонская империя наладила контакт с несколькими соседними галактиками, а за время правления Иберса присоединила к себе с десяток звездных систем?! Зато все знают — Харлай Первый был славным правителем, хотя никто не может сказать почему именно. Сам Брунадар прекрасно знал, что этот его предок мог похвастаться только количеством спиртного, которое выпивал за вечер. Правление Брунадара Первого тоже навсегда останется в народной памяти.

Брунадар, медленно, позволяя всем в полной мере насладиться сиянием своего величия, и упиваясь им сам, перевел взгляд с ликующей толпы на поджидавший его у подножия лестницы, золоченый антикварный лимузин — единственный транспорт, достойный его священной персоны! Инкрустации из драгоценных камней отражали огни фейерверка, и сам лимузин казался одной большой драгоценностью в оправе из восьми золотых колес. По сути, если исходить из его стоимости, так оно и было. Отец никогда не понимал, что одна из главных задач императора — сохранять и приумножать величие и авторитет императорской власти. Его нелепые и зачастую неуместные заботы о благосостоянии народа довели семью до того, что подобное великолепие, как и другие совершено необходимые вещи, давно стали недоступны ее членам (сам старый император вечно мотался туда-сюда на заурядном аэроботе, словно какой-нибудь чиновник средней руки). Но теперь император — Брунадар Первый, и уж он-то сумеет возродить блеск и славу императорской династии!

Теперь ему предстояло спуститься по главной лестнице, на каждой ступени которой стояло по несколько статуй предков. Большинство из них уж и вовсе никто не помнит (они ведь не были ПЕРВЫМИ!). Сесть в этот самый лимузин, бывший предметом его грез со времен юношества, наравне с придворными красавицами (отец считал оба предмета недостойными, и никогда не упускал шанса высказать это). Теперь он получит и то и другое! Это и еще многое, о чем раньше мог только мечтать.

Настал его звездный час! Сейчас у ног Брунадара не просто Императорская площадь, она — сердце всей Каберонской империи. А балкон, возвышающийся над ней, казался вершиной мира, острием пирамиды желаний. Поистине, окрыляющее чувство. Именно — ОКРЫЛЯЮЩЕЕ! Почему он должен шагать по ступеням, исщербленным ногами бесчисленных предшественников!? Он достоин того, чтобы парить! Надо заказать летающее кресло. Хотя, что за глупости, зачем ему кресло? Теперь достаточно взмахнуть крыльями и полететь. Сейчас нет ничего недоступного (и крылья не исключение), стоит только пожелать — и он запросто взлетит и плавно приземлится прямо в салон вожделенного лимузина!

Легко оторвавшись от земли, Брунадар грациозно поднялся в воздух и поплыл. Со всех сторон его осыпали цветами, он чувствовал на щеках нежное и влажное прикосновение их лепестков…

…И очнулся на пыльной раскаленной земле. Именно там окончился его триумфальный полет. А волшебную способность летать "подарили" двое охранников дангар, вышвырнув во двор прямо из камеры. Полет и правда был удивительный — метров восемь. Как только он ничего не сломал? О лепестках цветов, что мерещились во сне, он предпочел вообще не думать, с омерзением оттирая щеки от пыли.

В глазах стоял туман. Дело было не только в почти выступивших от подобного унижения слезах. Проклятые очки опять свалились и теперь потерялись где-то в пыли, и хорошо, если не слишком далеко.

"Не хватало еще этим скотам видеть мои слезы, — Брунадар собрался, как только мог и, сдержав рвущиеся наружу рыдания, принялся ворошить пыль и мусор перед собой. — Они не достойны целовать мои следы на этой земле! Прав был прадед, когда хотел разорвать все отношения с этими ублюдками, жаль не успел!"

На все эти мысли наследника престола дангарам было совершено наплевать. Они беззастенчиво и самозабвенно ржали, наслаждаясь его униженным копанием в пыли. И хотя Брунадар уже и так был по уши пропылен, один из шутников наподдал сзади сапогом, покрыв его дополнительным облаком пыли.

"Полюбовался бы отец, к чему привел его ненаглядный Брунадарский договор! — закашлявшись со злости, подумал Брунадар. — Теперь нет ни только Тройственного Союза, но и самой Каберонской Империи. Пацифист несчастный! Как он мог поступить так со мной?!"

А проклятые очки все не находились. Пришлось расширить круг поиска, отползая все дальше от места позорного приземления.

"Хотя нет, все началось еще с создания этого дурацкого Тройственного Союза! Спасибо Галириону 23! Хорошо, что не назвали в его честь, как предлагала мать, а то меня так и путали бы с этим придурком, проклиная на каждом шагу! Додумался же создать единое государство с военизированными зомби — дангарами. Да еще с хардильерами, которые, как известно, будут интриговать даже против самих себя, если окажется, что больше никого не осталось, это для них, как дыхание для нормального человека…"

Тут одному из дангар наскучило это развлечение. Подняв из пыли очки, он помахал ими перед носом наследника (оказывается, они валялись уже совсем неподалеку, еще минуту, и он сам бы наткнулся ни них). Бриллианты, вставленные в дужки, насмешливо сверкнули из-под покрывавшей их грязи. Очки вновь напомнили об отце. Тот всегда выражал свое недовольство в их адрес: мол, слишком вычурно и, вообще, никто давно не пользуется очками. Но Брунадар продолжал носить их, считая, что их архаичный вид подчеркивает его утонченный вкус и отличие от прочих. Кроме того, это был неплохой способ бросить вызов отцу, который всегда давил на него, пытаясь переделать на свой лад.

Брунадар протянул руку, чтобы забрать злополучные очки у охранника, но тот лишь хохотнул и отдернул их подальше, дразня его, словно собаку куском мяса. Дангар повторил это еще несколько раз, и каждый раз взрывы идиотского смеха становились все громче и больно резали слух