взгляда на новый мир. Но выказывать страх перед сыном…
— Это хорошо, что ты именно сегодня приехал, — тараторила Петра. — А то б я тут со скуки загнулась. Наши все в поход ушли, один Воробей и остался. — А тебя не взяли или не пустили? — невинно поинтересовался Тим. Петра подначку уловила, но ответила мирно: — Не пустили. Я ногу ломала, неделя как гипс сняли. Сказали поберечь. — Не подумал бы, — признался Тим. Девчонка шла ровно, не хромала, и чтоб чего-то там берегла, тоже незаметно. — Перестраховщики, — презрительно бросила Петра. — Всё уже прошло давно. Серебристые ангары складов остались позади, и Тимка понял, почему Петра спросила про высоту. Море ревело внизу, под обрывом. Метрах в десяти от края шла дорога, а по самой кромке вилась опасная тропинка. Тим, усмехнувшись, шагнул на край. Посмотрел вниз. Присвистнул: — Круто! У нас такого прибоя не бывает. — А вон — крепость, — Воробей ткнул пальцем куда-то вдаль. Прищурясь, Тим разглядел на далеком мысу какие-то руины. — Да туда ж пилить не меньше часа! — Предлагаешь взять такси? — съязвила рыжая-конопатая. — Что ли мне велено ногу беречь? — Ещё один! О своих лапах думай. Тим пожал плечами: дело, мол, целиком хозяйское.
Говоря откровенно, издали руины смотрелись круче, чем вблизи. Россыпь грубо обтесанных валунов, остатки стены. Желтоватые метёлки мятлика, кузнечики, гул прибоя далеко внизу. Подвалы и прочие подземелья, объяснила Петра, давным-давно засыпаны. — Классно, аха? — спросил Воробей. В горы бы тебя, мрачно подумал Тимка. Тьфу, детство. — А еще здесь недалеко пещера, — гордо заявил мелкий. — Врешь, — выдохнул Тим. — Есть, — кивнула рыжая. — Только туда не разрешают. Но мы всё равно… хочешь? Тимка быстро пожалел, что согласился. Почти сразу. Потому что к пещере надо было спускаться по обрыву — не отвесно, но человеку только из гипса на таких склонах делать нечего. И ведь не скажешь ничего рыжей вредине! Уж если на его слова о страховке ехидно рассмеялась… Спустились все-таки благополучно. Тим оглядел вымоину в обрыве и чуть не ляпнул вслух, что пещерой это недоразумение могли назвать только дети малые. Остановил вид растирающей ногу Петры. И мысль — как она подниматься будет? И ведь как в воду глядел! Мелкий взлетел наверх воробьем, а девчонка, добравшись до середины подъема, оступилась и поехала на пузе вниз. Тим успел схватить ее за руки. Втянул в пещеру. Рыжая дышала часто-часто, лицо и руки — в кровь. Что тут говорить? Если не дура — сама всё понимает. Прикрикнул на слетевшего обратно Воробья: — Чего топчешься, дуй к дороге, попутку лови! — Здесь почти и не ездят, — прошептал пацан. — Тем более! Мы с тобой ее не вытащим, взрослый нужен. Сказал — и осекся. Взрослый… «Вечно эту детвору заносит…» — Петра, — дождался ее взгляда и спросил: — Как думаешь, если я тебя держать буду, вылезем?
Они выбрались. Выросший рядом с горами Тим уверен был — чудом. Петра, давно привыкшая к этой тропинке, сказала: «Просто ты меня держал, и я не боялась». Дома обоих ждал нагоняй. А, как известно, совместно полученный нагоняй — не худший путь к долгой дружбе.
* * *
Тимке новый мир понравился. Жаль только, фейерверков нет. Зато море глубже, и дельфины. А за городом, на мысу, развалины древней крепости. С крепостью с этой вышла целая история. С крепостью, пещерой и рыжей Петрой. Петра пришла к ним в первый же день на новом месте. Рыжая конопатая девчонка в цветастом сарафане напомнила Тиму Машку, и настроение от этого сразу испортилось. По Машке он всерьез скучал. — Вы ведь новенькие? — спросила рыжая-конопатая. — Мама вас в гости зовет. Можно прямо сейчас. — И добавила несомненно убойный аргумент: — У нас торт. Вообще она оказалась на редкость нахальной особой. Без церемоний отхватив по куску торта себе и Тиму, заявила: — Ну ладно, вы тут общайтесь, а мы гулять пойдем. Мне Тиму столько показать надо! Будто без экскурсовода он бы не обошелся! Маленького нашла. — Пусть идут, — улыбнулась Тимкиным родителям такая же рыжая, как дочка, хозяйка дома. — Вы не волнуйтесь, у нас хороший мир. Спокойный. — Пошли, — Петра дернула Тима за руку. — Воробей уже ждет. Что за «воробей», Тим понял, выйдя вслед за Петрой на крыльцо. С перил им навстречу соскочил пацаненок лет восьми, и впрямь похожий на взъерошенного воробушка. — Отпустили? — строго вопросила Петра. Да, девчонка тут явно в заводилах… — Аха, — пацан шмыгнул носом и мстительно добавил: — Под твою личную ответственность. — На, — рыжая протянула Воробью свой кусок торта, — такого еще не делали. Вы ждите тогда, я переоденусь. — Новенький? — Воробей снова забрался на перила и уж оттуда, с высоты положения, оглядел Тима. — А плавать умеешь? — У моря жили, — буркнул Тим. Хотел было добавить, что такая вот мелочь пузатая у них дома при старших помалкивала в тряпочку, но тут выскочила Петра, в полосатой майке и спортивных штанах. Спросила Тима: — С равновесием как у тебя? Башка на высоте не кружится? Нет, ну прям допрос устроили! — Что ли я по горам не лазил? — Тимка облизал вымазанные в креме пальцы. — Где тут у вас высота? — Пойдем, — тряхнула рыжей челкой вредная Петра. — Увидишь.— Это хорошо, что ты именно сегодня приехал, — тараторила Петра. — А то б я тут со скуки загнулась. Наши все в поход ушли, один Воробей и остался. — А тебя не взяли или не пустили? — невинно поинтересовался Тим. Петра подначку уловила, но ответила мирно: — Не пустили. Я ногу ломала, неделя как гипс сняли. Сказали поберечь. — Не подумал бы, — признался Тим. Девчонка шла ровно, не хромала, и чтоб чего-то там берегла, тоже незаметно. — Перестраховщики, — презрительно бросила Петра. — Всё уже прошло давно. Серебристые ангары складов остались позади, и Тимка понял, почему Петра спросила про высоту. Море ревело внизу, под обрывом. Метрах в десяти от края шла дорога, а по самой кромке вилась опасная тропинка. Тим, усмехнувшись, шагнул на край. Посмотрел вниз. Присвистнул: — Круто! У нас такого прибоя не бывает. — А вон — крепость, — Воробей ткнул пальцем куда-то вдаль. Прищурясь, Тим разглядел на далеком мысу какие-то руины. — Да туда ж пилить не меньше часа! — Предлагаешь взять такси? — съязвила рыжая-конопатая. — Что ли мне велено ногу беречь? — Ещё один! О своих лапах думай. Тим пожал плечами: дело, мол, целиком хозяйское.
Говоря откровенно, издали руины смотрелись круче, чем вблизи. Россыпь грубо обтесанных валунов, остатки стены. Желтоватые метёлки мятлика, кузнечики, гул прибоя далеко внизу. Подвалы и прочие подземелья, объяснила Петра, давным-давно засыпаны. — Классно, аха? — спросил Воробей. В горы бы тебя, мрачно подумал Тимка. Тьфу, детство. — А еще здесь недалеко пещера, — гордо заявил мелкий. — Врешь, — выдохнул Тим. — Есть, — кивнула рыжая. — Только туда не разрешают. Но мы всё равно… хочешь? Тимка быстро пожалел, что согласился. Почти сразу. Потому что к пещере надо было спускаться по обрыву — не отвесно, но человеку только из гипса на таких склонах делать нечего. И ведь не скажешь ничего рыжей вредине! Уж если на его слова о страховке ехидно рассмеялась… Спустились все-таки благополучно. Тим оглядел вымоину в обрыве и чуть не ляпнул вслух, что пещерой это недоразумение могли назвать только дети малые. Остановил вид растирающей ногу Петры. И мысль — как она подниматься будет? И ведь как в воду глядел! Мелкий взлетел наверх воробьем, а девчонка, добравшись до середины подъема, оступилась и поехала на пузе вниз. Тим успел схватить ее за руки. Втянул в пещеру. Рыжая дышала часто-часто, лицо и руки — в кровь. Что тут говорить? Если не дура — сама всё понимает. Прикрикнул на слетевшего обратно Воробья: — Чего топчешься, дуй к дороге, попутку лови! — Здесь почти и не ездят, — прошептал пацан. — Тем более! Мы с тобой ее не вытащим, взрослый нужен. Сказал — и осекся. Взрослый… «Вечно эту детвору заносит…» — Петра, — дождался ее взгляда и спросил: — Как думаешь, если я тебя держать буду, вылезем?
Они выбрались. Выросший рядом с горами Тим уверен был — чудом. Петра, давно привыкшая к этой тропинке, сказала: «Просто ты меня держал, и я не боялась». Дома обоих ждал нагоняй. А, как известно, совместно полученный нагоняй — не худший путь к долгой дружбе.