взъерошенный Щегол, а я не мог понять, что им нужно. Впрочем, вскоре они оставили меня в покое, сочтя, наверное, за психа.

Я брел, а в голове почему-то неотвязно крутились первые строки "Божественной комедии" Данте Алигьери: "Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу…"

В воздухе повисли вертолеты. Наши вертолеты. А еще через несколько минут возле меня остановился головной танк бронированной колонны.

Люди, выскочившие из него и из других машин, бросились обнимать и качать меня. Я не понимал причины их восторга и не разделял его. Не сразу, я узнал в восторженной толпе Шурика и Толика. И только когда они начали душить меня в своих объятиях, страшный туман, сковавший, мозг, наконец начал таять…

19

К палатке на берегу мы подъехали поздно вечером — солнце уже уселось на кромку бора за озером. Но на остриях, верхушек сосен ему, светилу, восседать, наверное, было не очень удобно и оно начало медленно сползать на землю.

Толик, выскочив из «Жигулей», кинулся придирчиво изучать место нашего бивуака. Очень скоро он начал издавать нечленораздельные, но явно восторженные звуки. Место, выбранное мной и Шуриком, его, судя по всему, устраивало.

Шурик без лишних разговоров принялся разводить костер — комары уже начинали свою вечернюю осаду.

Я, кряхтя, сел у палатки, оперся спиной о ствол огромной сосны и закрыл глаза. Я устал. Я чертовски, неимоверно, фантастически устал!

Весь день я отвечал на сотни, тысячи, десятки тысяч вопросов, писал какие-то отчеты и расписки, подписывал акты, водил толпы экспертов но местам моей эпопеи". И рассказывал, рассказывал, рассказывал… А мне было так не до этого!..

Только к вечеру, когда я уже попросту валился с ног, Комиссия по изучению феномена Зоны сжалилась надо мной и отпустила при условии, что дальше палатки на берегу озера я никуда не сбегу. К следующему утру мне пообещали заготовить еще несколько тысяч вопросов…

Часа через два, когда уже стемнело, прикатил Кубический Ваня. Приехал он на «Яве» Толика. Нашла ее милиция, кто-то по ошибке угнал, удирая от Змея Горыныча в первый день чудес.

Кубический Ваня, он же Иван Иванович Иванов, он же директор НИИ прикладной гравитации (теперь я знаю, к чему ее "прикладывают"!) привез бутылку армянского коньяку, чтобы хоть с опозданием, но все же отметить мой день рождения. Я взял бутылку и задумчиво посмотрел на этикетку. И вдруг вздрогнул. На этикетке стоял знакомый штамп ресторана «Сибирь»! Именно такой я пил в замке!

— Откуда это? — спросил я.

— Коньяк? — откликнулся Иван Иванович. — Со склада кафе института. Из запасов метрдотеля. Кто-то, верно, запасы переполовинил за эти дни. но немного еще осталось.

— А почему на штемпеле: "ресторан "Сибирь"?

— Так ведь наше кафе — его филиал.

— Понятно, — пробормотал я. Значит, вот где Принц брал вина — на складе кафе! Так просто…

— Да! — Иван Иванович засмеялся. — Поверите или нет, но в холодильник продовольственного склада кто-то подложил чуть ли ни целую тушу лося!

— Распремудрая, — вздохнул я. — Из любви ко мне, наверное, лося завалила. Лосятиной, во всяком случае, меня в замке кормили регулярно.

— Везет же человеку! — с завистью проговорил Шурик. — А я вот лосятину в Жизни ни разу не пробовал.

— Сегодня попробуешь, — заверил Шурика Иван Иванович и извлек из сумки порядочный кусок мяса. — Я стащил, — сообщил он заговорщицким шепотом. — Сейчас сварганю одно из своих фирменных блюд.

Толик и Шурик его предложение восприняли с радостным воем.

Потом мы ели фирменное блюло Иванова, болтали обо всем, что приходило в голову. Потом усталость доконала меня, и я уснул. Когда и кто перенес меня в палатку — не знаю.

…Проснулся я от гула моторов. Долго соображал, что со мной и где я. Кое-как определил, что лежу в палатке. Сел. Осмотрелся. Рядом, в тесноте, но не в обиде спали Толик Лазорев, Шурик Нестерчук и директор НИИ прикладной гравитации.

Стараясь не разбудить их, я выбрался из палатки и сладко потянулся.

На берегу озера стояли здоровенный грузовик и подъемный кран, суетились какие-то люди.

Поеживаясь от утренней прохлады, я пошел к берегу узнать, что нужно здесь этим людям.

Подойдя поближе, я обомлел от удивления, а удивился от увиденного.

Краном поднимали из воды… Як-50!

Но как же это?! Я потер глаза, помотал головой. Видение не исчезло! Самолет уже укладывали в кузов КамАЗа.

Но ведь этого не может быть! Не было же никакого самолета! Были только гравифантомы Распремудрой: гравифантом самолета, гравифантом Алины… Но если самолет настоящий, то и Алина… не гравифантом!

— А! Проснулся! — раздался вдруг знакомый голос.

От группы людей, руководящих погрузкой, отделилась и пошла ко мне стройная девушка в техасах и модной кофте. Я присмотрелся и ахнул: Алина!

Она остановилась рядом и, подперев бока кулачками, сказала с презрением:

— Хорош гусь! Сплавил меня бабуле Ягуле и был таков!

— Но… — только и мог выдавить я. — Но…

— Что ты заладил: «но» да «но»? Кого понукаешь?

— Боже мой! — прошептал я. — Алина! Неужели это ты?!

— А кто же еще?!

— Но ведь Распремудрая…

— Что, Распремудрая?

— Она сказала, что ты… ненастоящая. Что ты из той же компании, что и Золушка, Принц, баба Яга… — промямлил я.

— Ах, вот как! Я — ненастоящая! Полюбуйтесь на него! — выпалила Алина, и все, кто стоял на берегу, полюбовались на меня.

— Как идиотка я сидела полдня с бабой Ягой, ожидая этого типа, — заводилась все больше и больше Алина, — пока бабуля и изба на страусовых ногах вдруг не испарились. Полчаса после этого продиралась через заросли боярышника! Изорвала свой лучший спортивный костюм! Хотела найти этого негодяя в поселке, да не пропустили военные! А он мне после этого говорит, что я — ненастоящая! Ему, видите ли, Распремудрая сказала! Ну и катись к ней!

Алина влепила мне звонкую пощечину, потом — для симметрии — вторую, и я, кажется, потерял сознание.

Очнулся я оттого, что кто-то пытался влить мне в рот коньяку из горлышка бутылки. Надо мной сидела зареванная Алина. Вокруг толпились Шурик, Толик, Иван Иванович и другие.

Увидев, что я очнулся, заплаканная Алина обрадовано чмокнула меня несколько раз в нос, щеки и губы.

— Вова, милый, извини, я не хотела…

"Кажется, кто-то из нас сошел с ума", — заявило вдруг мое второе "я".

"С чего ты так решил?

"Распремудрая сказала, что Алина — гравифантом.

"Она соврала".

"Ты уверен?"

"Абсолютно!"

"Тогда я пошел, — сообщило мое второе «я». — В дом сумасшедших. В моем поступке прошу винить тебя. Жить в одной черепной коробке