- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (9) »
Алексей Алексеевич Кирносов Далеко и обратно
Самое длинное путешествие начинается дома
Утром папа долго искал зелёный рюкзак, разбрасывал вещи и передвигал мебель, пока не сообразил позвать из кухни Наташу. — Тебе неоднократно указывалось, — сказала Наташа, — что рюкзак находится в стенном шкафу на нижней полке. И как ты будешь жить, когда я пойду в школу? Папа припомнил, что ему в самом деле «неоднократно указывалось», где место рюкзака, и виновато потёр шею: — Пропаду, малыш. Обрасту мусором и зачахну. — Р-р-р-гав! — подтвердил Мартын и, приметив рюкзак, рысцой направился в прихожую. Он не обманулся. Папа взял рюкзак, Наташа надела на собаку поводок, и они направились в магазин закупать продовольствие. Накупили пшена, рису, консервов, мармеладу, печенья, копчёной колбасы, швейцарского сыру и бульонных кубиков и выбрались на улицу с распухшим рюкзаком. Вокруг привязанного Мартына столпились зеваки и кормили его леденцами. Мартын благосклонно брал конфеты и грыз их, словно сухарики. Наташа сказала зевакам «спасибо», отвязала Мартына, и они пошли к дому. Наташа смотрела направо, на большую школу, куда она осенью поступит учиться. Сейчас в школе никого не было, потому что каникулы, и двери заперты. А первого сентября двери распахнутся, и мамы приведут своих первоклассников. И только её приведёт папа, потому что мамы давно уже нет. Наташа прогнала печальную мысль и спросила: — Пап, а куда мы поедем? — Далеко и обратно, — ответил папа.
Тебе остаются две должности
По Средней Невке рыскали яхты и байдарки, а с другой стороны, на Гребном канале, тянулись в воду длинные причалы, и около них, словно ягоды на ветке, теснились катера — и маленькие, и большие, и средние, и узкие, и широкие, и с мачтами, и без мачт — и все раскрашенные во всякие весёлые краски. — Пап, а как ты назвал наш катер? — спросила Наташа. — «Бегемот», — ответил папа. И он показал ей рукой, и она увидела катер. Светло-зелёный, с каютой посередине и с машинным отделением в корме, он стоял, причаленный на двух канатах. На палубе лежал чёрный якорь, а на крыше каюты были два весла, багор, сходня и спасательный круг. Яростно блестел чищеной медью штурвал. Наташа разобрала написанные на борту буквы и рассердилась: — Ты меня обманул?! И совсем не «Бегемот», а просто «Бег»! — Ах, да! — вспомнил папа. — Я начал писать это длинное слово, написал «Бег», устал и решил, что достаточно. — Очень напрасно, — сказала Наташа. — Я буду называть его «Бегемотиком». Смотри, какой он у нас пузатый… Ну, показывай.Спустились с причала на палубу, и папа раскрыл двери. Справа было маленькое помещение со столиком и шкафчиком. На столике стояли два стакана и бензиновая плитка. — Понятно, — сказала Наташа. — Это кухня. — Камбуз, — поправил папа. — Твои владения. Я буду только разжигать плитку, а ты уж корми нас с Мартыном. — Кто же вас, кроме меня, прокормит, — покачала головой Наташа. А слева было такое же маленькое помещение с полками, на которых разместились всевозможные инструменты. — Мастерская, — догадалась Наташа. — Это уже твоё хозяйство. — Не возражаю, — сказал папа и отдёрнул впереди занавеску. Открылась светлая каюта — с двумя шкафчиками, книжными полками, двумя диванами и раздвижным столиком. Приятно пахло свежей краской. Тут-то Наташе изменило самообладание. Заколотилось сердце, и пропал голос, до того всё это было замечательно! Ведь она видела катер ещё в апреле, когда ничего не было, кроме пустого дубового корыта!.. Она села на диван и некоторое время приходила в себя. Отодвинув лбом занавеску, зашёл Мартын и ткнул носом рюкзак. — Обжора ты, — вздохнула Наташа, и хоть время кормить собаку ещё не настало, выдала ему на радостях конфету. Совсем освоившись, она проверила шкафчики на камбузе, сама (забывшись) съела конфету и вышла на палубу. Крышка машинного отделения была поднята. Папа копался в моторе, а мотор был большой, со всякими трубками и проводами, внушительный, затаившийся и непонятный. От такого всего можно было ожидать. «И как это папа в нём разбирается?» — подумала Наташа и по привычке предложила: — Тебе помочь? — Пока не требуется, — сказал папа. На нём были изношенные брюки, а по голой вспотевшей спине змеились чёрные полосы. Большим кривым ключом папа затягивал гайки. Затем он взял маленький ключик, сунул в дырку на приборном щитке у штурвала, повернул вправо — и мотор заработал с грохотом и рёвом. Наташа стояла на причале и смотрела, как крутится сверкающий в солнечных лучах гребной вал. Мартын облаял мотор и скрылся. А папа чего-то повертел в моторе, поглядел на приборный щиток, опять чего-то повертел, подвинтил важную гайку, передвинул хитрый крантик и только после всего этого закрыл крышку машинного отделения. Мотор заревел глуше и как-то серьёзнее. Мол, я готов. Папа умылся, переоделся в чистые брюки и красивую рубашку, забросил Мартына на крышу каюты и сказал Наташе: — Итак, я буду на нашем судне капитаном, штурманом, механиком, боцманом, мотористом и матросом.
— А как же я? — расстроилась Наташа. — Кем же я буду? — Тебе остаются две должности: кока, то есть повара, и юнги. — Согласна! — обрадовалась Наташа. — Надо говорить: есть! — поправил её папа. — Есть! — повторила Наташа. — Какие будут приказания? — Возьми багор, иди на самый нос, упрись в причал и отталкивайся, — приказал капитан-папа. Наташа подняла багор и упёрла в бревно причала. Нос «Бегемота» на удивление легко поплыл в сторону. — Юнга, осторожнее! Не свались в воду! — крикнул папа, бросил канат на палубу, прыгнул в катер, покрутил штурвал и сказал: — Стоп! Багор на место. Топай в корму! Мартын забеспокоился, забегал по крыше и заскулил, тоскливо взирая на удаляющуюся твёрдую землю. — Экий трусишка! — высказалась Наташа, положила багор на крышу и пробралась по краешку палубы на корму, к папе. Папа передвинул железный рычаг, и мотор заревел ещё могучее. Катер двинулся вперёд. От него по глади канала пошли волны. С катеров, стоящих у причалов, махали руками люди. Обогнув мыс, они вошли в Среднюю Невку. Яхты и
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (9) »