- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (72) »
alt="Сказочные повести. Выпуск десятый. Иллюстрация № 8">
— Сейчас принесу! — обрадовался Митя и кинулся на улицу. «Подумаешь, на кончике носа! Это кто угодно…» — бормотал он, открывая дверь. Выскочил на крыльцо и разинул от удивления рот: только что светило солнце, а сейчас что! Выл ветер и мёл снег. На крыше школы скрежетал и вертелся флюгер. Снежинки мчались по воздуху, от них шёл шорох, и ничего нельзя было разобрать. А мороз вдруг ударил такой, что трещали деревья, из глаз текли слезы и тут же замерзали, превращаясь в звонкие льдинки. Прикрыв голову руками от ветра, Митя помчался по улице и налетел с разгона на какого-то старичка, чуть не сбив его с ног. — Здрасте! — сказал Митя. Он хотел сказать «извините», но сказал «здрасте», и снег сразу набился ему в рот. Старичок поправил пыжиковую шапку, так замотанную башлыком, что из-под него торчал только пушистый хвостик. — Отдавай волшебные часы! — пробурчал он. — Какие волшебные?! Митя почувствовал, что душа у него уходит в пятки, оглянулся. На улице с воем крутилась метель. В стороне, как три тёмные тени, стояли три снежные бабы. — Не хитри! Те самые… — сказал старичок. — Сам говорил! Ну, от которых остановятся будильники… Давай, давай! — Не могу, — упавшим голосом пробормотал Митя. — Я нечаянно закатал их в бабу, а она стала девочкой… — Побожись! — сказал старичок. — Честное слово, — сказал Митя. — Этого ещё не хватало! — Старичок чуть де заплакал. — Разве ты не знал, что эти часы сделал сам Антонио Сегеди? Как же мне теперь быть?.. — А что? — спросил Митя. Но старичок продолжал своё: — Как же ты так… Ай-яй-яй… Волшебные часики, сделанные тысячу лет назад, и вдруг… Ай-яй-яй… Митя в тоске переминался с ноги на ногу, не зная, что сказать. А старичок гудел: — Главное, сам мне посоветовал… Тут снег насыпался и старичку в рот. Он поморщился, выплюнул снег, недовольно махнул рукой. И ветер сразу прекратился, снежинки разлетелись в разные стороны и улеглись. Стало тихо. Только три снежные бабы по-прежнему молча стояли, будто ничего не было. А Митя боялся пошевелиться. Старичок продолжал ворчать: — Сам мне посоветовал не уходить… Без тебя я бы не догадался… А теперь, когда догадался и решил остаться, вдруг оказалось, что… Ай-яй-яй… Митя вздрогнул — такая странная мысль пришла ему в голову. — А вы кто? Неужели Старый год? — А то кто же, — мирно сказал старичок. — Думал: приеду, возьму у тебя часики, остановлю их, время остановится, и всё будет хорошо. А теперь… Вот беда! Ай-яй-яй… Придётся у живой девочки останавливать сердце… Митя со страхом поглядел на старичка, попятился и опрометью кинулся в школу.
Старичок обиженно посмотрел на дядю Васю, потом на ребят, потом на Лёлю, скрипнул зубами и вышел. — Психический, — сказал дядя Вася, покрутив головой. — Но ничего, тихий. — Это не психический! — закричал Митя. — Ребята, я его знаю! Ему осталось жить тринадцать часов, он не хочет уходить! Он решил остановить Лёлино сердце! Он не врёт! Это Старый год!.. — Зато ты врёшь, — сказал Тимошкин. — Опять сказки рассказываешь! — Я не сказки… Но Митю отпихнули и повернулись к Лёле. Она уронила голову на стол среди золотых орехов, по столу пошли золотые потёки. Ребята окружили её, не зная, как утешить. — Не плачь, — всхлипнула девочка с золотым носом. Дядя Вася заглянул в синие заплаканные глаза Лёли. — Откуда ты, девочка? Лёля вздохнула два раза — коротко, как всегда после слез в детстве, и сказала: — Не знаю. — Ну как же не знаешь, — улыбнулся дядя Вася. — Где твои папа и мама? — Нету. — Сиротка, — тихо сказал дядя Вася. Все пододвинулись к ней ближе. А Зоя, девочка с золотым носом, незаметно положила ей в карман горсть «сливочных коровок». Дядя Вася продолжал: — Откуда ты приехала? — Не помню. Митя, который влез на скамейку, чтобы попасть в первый ряд, выпалил: — Я её слепил! Но его снова оттиснули. Дядя Вася продолжал: — Как же так не помнишь?
— Сейчас принесу! — обрадовался Митя и кинулся на улицу. «Подумаешь, на кончике носа! Это кто угодно…» — бормотал он, открывая дверь. Выскочил на крыльцо и разинул от удивления рот: только что светило солнце, а сейчас что! Выл ветер и мёл снег. На крыше школы скрежетал и вертелся флюгер. Снежинки мчались по воздуху, от них шёл шорох, и ничего нельзя было разобрать. А мороз вдруг ударил такой, что трещали деревья, из глаз текли слезы и тут же замерзали, превращаясь в звонкие льдинки. Прикрыв голову руками от ветра, Митя помчался по улице и налетел с разгона на какого-то старичка, чуть не сбив его с ног. — Здрасте! — сказал Митя. Он хотел сказать «извините», но сказал «здрасте», и снег сразу набился ему в рот. Старичок поправил пыжиковую шапку, так замотанную башлыком, что из-под него торчал только пушистый хвостик. — Отдавай волшебные часы! — пробурчал он. — Какие волшебные?! Митя почувствовал, что душа у него уходит в пятки, оглянулся. На улице с воем крутилась метель. В стороне, как три тёмные тени, стояли три снежные бабы. — Не хитри! Те самые… — сказал старичок. — Сам говорил! Ну, от которых остановятся будильники… Давай, давай! — Не могу, — упавшим голосом пробормотал Митя. — Я нечаянно закатал их в бабу, а она стала девочкой… — Побожись! — сказал старичок. — Честное слово, — сказал Митя. — Этого ещё не хватало! — Старичок чуть де заплакал. — Разве ты не знал, что эти часы сделал сам Антонио Сегеди? Как же мне теперь быть?.. — А что? — спросил Митя. Но старичок продолжал своё: — Как же ты так… Ай-яй-яй… Волшебные часики, сделанные тысячу лет назад, и вдруг… Ай-яй-яй… Митя в тоске переминался с ноги на ногу, не зная, что сказать. А старичок гудел: — Главное, сам мне посоветовал… Тут снег насыпался и старичку в рот. Он поморщился, выплюнул снег, недовольно махнул рукой. И ветер сразу прекратился, снежинки разлетелись в разные стороны и улеглись. Стало тихо. Только три снежные бабы по-прежнему молча стояли, будто ничего не было. А Митя боялся пошевелиться. Старичок продолжал ворчать: — Сам мне посоветовал не уходить… Без тебя я бы не догадался… А теперь, когда догадался и решил остаться, вдруг оказалось, что… Ай-яй-яй… Митя вздрогнул — такая странная мысль пришла ему в голову. — А вы кто? Неужели Старый год? — А то кто же, — мирно сказал старичок. — Думал: приеду, возьму у тебя часики, остановлю их, время остановится, и всё будет хорошо. А теперь… Вот беда! Ай-яй-яй… Придётся у живой девочки останавливать сердце… Митя со страхом поглядел на старичка, попятился и опрометью кинулся в школу.
4
Интересно, читатель, что бы сделал ты на Митином месте? Неужели бросил бы девочку на произвол судьбы? Нет, конечно, нет! Ты её не дал бы в обиду! А если бы ты не стал девочку защищать, тогда дальше не читай нашу книжку: мы не для таких пишем! Мы пишем для таких, как Митя. Когда Митя вбежал в школу, там все смеялись, и веселее всех Лёля. Она никак не могла перевязать орех ниточкой, он выскальзывал и падал то в клей, то в золотую краску. Лёля смеялась так звонко, что, глядя на неё, серебряные рыбки и зайцы на ёлке тоже незаметно рассмеялись, и от этого упало на пол несколько игл. Митя крикнул Лёле: — Не бойся! Сашка Тимошкин открыл рот, чтобы посмеяться над Митей, и все уже приготовились фыркнуть. Но отворилась дверь, вошёл, не здороваясь, странный старичок в башлыке с кисточкой и двинулся прямо к Лёле. — Я за тобой, — сказал он. Держа в зубах гвозди, дядя Вася посмотрел со стремянки. Лёля вскочила и забилась в угол, а Митя храбро её заслонил. — Это кто? — спросила девочка с золотым носом. — Твой дедушка? — Не знаю, — сказала Лёля, дрожа от страха. Дядя Вася вынул гвозди изо рта. — Кто вы такой? — Старый год, — важно сказал старичок и отстранил рукой Митю. Ребята повскакали с мест. — Что он сказал?.. Что сказал?.. Кто он?.. Старичок взял Лёлю за руку; она умоляюще прошептала: — Не отдавайте меня… Митя уже хотел броситься на старичка. Но со стремянки слез дядя Вася. — Зачем вам девочка? — спросил он. — Мне нужно остановить её сердце. Ребята попятились, со страхом поглядели друг на друга. — Сумасшедший… — прошептала девочка с золотым носом и спряталась за Митю. Дядя Вася внимательно разглядывал старичка. Старичок как старичок, даже на вид симпатичный, а так разговаривает! — Зачем останавливать сердце? — спросил дядя Вася с недоумением. — Остановить время. Тут большие школьные часы будто догадались, что хочет ответить дядя Вася, захрипели, пробили одиннадцать раз и пошли дальше. И дядя Вася сказал: — Время остановить нельзя. — Я лучше знаю, что можно, а что нет, — сказал старичок и потащил Лёлю за руку к двери. Митя кинулся на старичка, вырвал Лёлину руку, крикнул: «Не отдадим!» И ребята встали стеной, закрыв Лёлю. — Это моя девочка, нехорошо, — сказал старичок. — Вот что, — сказал дядя Вася. — Ваша девочка или не ваша, мы не знаем. Идите в сельсовет, там разберутся.Старичок обиженно посмотрел на дядю Васю, потом на ребят, потом на Лёлю, скрипнул зубами и вышел. — Психический, — сказал дядя Вася, покрутив головой. — Но ничего, тихий. — Это не психический! — закричал Митя. — Ребята, я его знаю! Ему осталось жить тринадцать часов, он не хочет уходить! Он решил остановить Лёлино сердце! Он не врёт! Это Старый год!.. — Зато ты врёшь, — сказал Тимошкин. — Опять сказки рассказываешь! — Я не сказки… Но Митю отпихнули и повернулись к Лёле. Она уронила голову на стол среди золотых орехов, по столу пошли золотые потёки. Ребята окружили её, не зная, как утешить. — Не плачь, — всхлипнула девочка с золотым носом. Дядя Вася заглянул в синие заплаканные глаза Лёли. — Откуда ты, девочка? Лёля вздохнула два раза — коротко, как всегда после слез в детстве, и сказала: — Не знаю. — Ну как же не знаешь, — улыбнулся дядя Вася. — Где твои папа и мама? — Нету. — Сиротка, — тихо сказал дядя Вася. Все пододвинулись к ней ближе. А Зоя, девочка с золотым носом, незаметно положила ей в карман горсть «сливочных коровок». Дядя Вася продолжал: — Откуда ты приехала? — Не помню. Митя, который влез на скамейку, чтобы попасть в первый ряд, выпалил: — Я её слепил! Но его снова оттиснули. Дядя Вася продолжал: — Как же так не помнишь?
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (72) »