ночам воруют:
Мальчиков,
если плохо лежат,
Девочек,
если плохо лежат,
Даже маленьких медвежат.
Озоруют, ох, озоруют!
А украденному — лес-малина,
Мост Калинов, а за ним долина,
И чего боишься, то будет.
Бабушка
таращится: съесть,
Дерево
цепляется: съесть,
В темноте волчьих глаз не счесть,
И никто-никто не разбудит!
Бойся всласть, а хочешь — полетели
Поскакать на облачной постели,
Звёзды щекотать за усами:
Звон червонный,
жаркая медь!
Обожжёшься —
чур, не реветь:
Там по небу ходит медведь,
Ждёт потехи с гончими псами.
А оттуда — всё, как на ладони:
Замки, и дороги, и погони.
Вот русалки машут, смеются.
Эй вы там,
за медной горой!
Кто герой —
выходи на бой!
Чур, кто струсит — тому домой
Навсегда-навсегда вернуться!
И потом реви под одеялом,
Вспоминай, как было — и не стало,
Только запах, как после грома.
Эй вы,
звёзды и голоса!
Вот я
жмурю-жмурю глаза:
Украдите меня назад!
Всё равно убегу из дома!
«Тот ветер, как и смерть, приходит сверху...»
Тот ветер, как и смерть, приходит сверху.
Он городам ломает башни и гробницы.
Он смахивает крошки самолётов
С разодранных небесных скатертей.
И вожаки кричат последнюю поверку,
И отвечают им измученные птицы,
Теряя одержимость перелёта,
Уже с паденьем
В сломанном хребте.
Зачем нам знать, что этот ветер будет?
Ведь мы не лезем с микрофонами к пророкам,
Зато достигли мудрых философий
И пластиковых банковских счетов.
И вожаки людей успешно вышли в люди,
И суррогаты апельсинового сока
И чашки обезвреженного кофе
Нас ждут в любом
Из аэропортов.
Неважно, где. А важно, что под крышей.
Ещё желателен хороший курс валюты.
В любое место выдаются визы,
В любом отеле мягкая кровать.
И если птицы закричат, мы не услышим.
Лишь иногда бывает зябко почему-то.
И мы тогда включаем телевизор
И смотрим жутик,
Чтоб спокойней спать.
«Мне было очень трудно на душе...»
Мне было очень трудно на душе,
И я искала знака, не решаясь
По Имени позвать и попросить:
Мол, дай мне знак. Под горло подошло.
А только лишь — без всяких прав — искала.
И он не милостив — тот знак, что я нашла
На Бородинском поле:
Сердце встало
Ленивой лошадью. Потом опять пошло,
Но неуверенно: как воду мы искали.
Но та вода нам — не на то, чтоб пить.
На страшное. На вечное.
На службу —
Не легче той, в лосинах и колетах,
Парадных, праздничных,
Чтобы виднее кровь.
На той крови нам проросли колосья.
И на высоком месте — сорняки,
Вполне созревшие, и мечущие семя,
Пушистые, лиловые.
И глаз
Зовущие: чего ещё искать?
А там, пониже, трудными рядами —
Колосья ржи, чуть вышедшие в стрелку.
Так гибко от случайного дождя
Зависящие: жить или не жить.
Я помню: будто воду мы искали —
Те, кто пришли сюда, и те колосья.
Но не было воды. Нас пили слепни.
Решало солнце круг — без квадратуры,
В которую нам только и вписаться.
Мы не умеем вписываться в круг.
И вот мне знак:
Незрелые колосья
Спасительницы-ржи, и сорняки —
Во всей красе. Напополам. Без мести.
И окрик ангелам — евангельский:
Не сметь
Их разделять! Ещё не время жатвы.
Что ж, ищешь знак — рискуешь и найти.
«Там, далёко-далёко...»
Там, далёко-далёко,
на синем от гроз берегу,
Слышны топот, и пенье, и визги, и жаркие споры.
Что я знаю о детстве, которое я берегу?
Вот и лето, и мячик летает,
и школа нескоро.
Непонятное слово написано в лифте,
и стыдно спросить,
Но звучат водяные ступени Нескучного сада
И неведома взрослым трава
под названием «сныть»,
А в земле мертвецы,
и ещё там закопаны клады.
Но отцовской руки
так уверен весёлый посыл,
Что не страшно идти, и не рано, а в самую пору.
Вот они и уходят — счастливые, полные сил.
Вот и осень, и воздух пустеет,
а вечность нескоро.
ПЕСНЯ БОЙЦОВ СВЯТОСЛАВА
А ну-ка, девочки,
Скидайте льны!
Идущий в бой
Пускай найдёт подругу.
Чтоб знали все:
Испробуют сыны
Хазарский череп, пущенный по кругу.
Ваш праздник, отроки:
Они идут на ны!
Мы встретим их,
Когда роса спадёт,
Где наши травы
И могилы наши.
Пускай праматерь
Наливает мёд
В хазарский череп — круговую чашу.
Отцы, ваш праздник:
Да продлится род!
Они идут,
Их бог не утолён,
И отказать
Они ему не вправе.
Так постигай
Чужой земли закон,
Хазарский череп в золотой оправе!
Ваш праздник, женщины:
Вам есть, где сеять лён!
ПЕРЕДЫШКА
Вот,
У меня больше нет ничего.
Что от Господа —
Отнято, и молчанье.
И ни ворона,
И ни индекса над головой.
И над телом — уже не моим —
Сыны откричали.
Вот,
Безо всего нечему и болеть.
Что положено —
Сделано, и свобода.
Даже ветер
Не ищет нерва, в котором петь,
За его