- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (33) »
src="/icl/i/6/234406/i_004.png" alt="С тобой товарищи. Иллюстрация № 4">
Некоторое время Саша смотрел вдаль, почти до слез напрягая глаза. Небо пусто, просторно: где-то там, далеко, самолет летит над покрытой снегом землей. Солнце зашло. Вечерело. Саша все стоял. «Дня три-четыре». Почему, когда мама лома, он и не думает о том, как с ней хорошо? А вот улетела… Чуть не расстроил ее на прощанье. Эх! Саша побрел к машине. Шофер курил, опершись на крыло. Не спеша докурил, бросил окурок и молча полез в кабину. Они поехали обратно, к Москве. Быстро темнело. Лес стоял угрюмый и скучный. В свете фар перед глазами лежала одинокая, прямая дорога. Но вот машина свернула на озаренное огнями шоссе, замелькали одноэтажные домики окраины. Гудки, звонки трамваев, движение, шум. Вот и дом. Машина плавно подрулила к подъезду. — Не скучай о мамаше, хлопчик, — сказал шофер. Как он догадался? — Спасибо. До свиданья. Тихо во дворе. В окнах Гладковых на тюле занавеса мелькнул силуэт. Саша поднялся на пятый этаж, отпер дверь собственным ключом. Агафьи Матвеевны нет дома. Агафья Матвеевна — соседка по квартире, она же ведет хозяйство Сашиной мамы. Повезло, что старухи нет дома: уж наверное, нашла бы за что попилить. Саша был голоден. Он разыскал в буфете повидло и незаметно почти все его съел с хлебом. После этого обедать не захотелось. Самостоятельная жизнь имела свои преимущества: хочешь обедай, а хочешь — занимайся своими делами. Чем заняться? Придется, пожалуй, сразу сесть за уроки. Саша нехотя расстегнул свой портфель. Резко прервав тишину, зазвонил телефон. — Алло! Алло! Слушаю! Молчание. — Отвечайте! Алло! — настойчиво повторил Саша: обидно, если телефон испортился. — Алло! Куда тебя увозили сегодня после уроков? Говорила Юлька. Она не вытерпела, ее замучило любопытство. — Провожал маму. Она улетела в Белоруссию. Там помолчали. — Один теперь будешь? — услышал наконец Саша. — Да. Что особенного? В ответ снова пауза. — Где Костя? — спросил Саша, боясь, как бы Юлька не повесила трубку. — Костя в читальне. А Агафья Матвеевна дома? — Нет. Гуляет, должно быть. Уроки выучила, Юля? — Да. А ты? — Я еще успею. Могу и до часу посидеть. Юлька умолкла. — Алло! — забеспокоился Саша. — Не важничай! — ответила Юлька. — Расхвастался! До часу может сидеть! Саша решил не обижаться: не хотелось кончать разговор. — Юля, что ты сейчас собираешься делать? — Ничего особенного. Слушай, хочешь, приведу к тебе Джека? Думаешь, боюсь, что отвыкнет? Такого великодушия даже от Юльки Саша не ожидал. — А я сию минуту разыщу «Современные дебюты», — предложил он. — Ладно. Ну, жди нас с Джеком. Саша открыл книжный шкаф. Как плохо, что он до сих пор не нашел «Современные дебюты», хотя Юлька давно просила! В женской школе шахматный турнир. Семиклассники болеют за Юлию Гладкову: девяносто против десяти за то, что она выйдет в чемпионки. В дверь постучали, едва Саша успел найти книгу. Шапка-ушанка каким-то чудом держалась у Юльки на самой макушке, шуба распахнулась: не стоило застегиваться, чтобы перебежать через двор. — Зимовато! — сказала Юлька, потирая щеку и сбивая снег с валенок. — Джек! К ноге! Джек, шестимесячный песик, коричневый, с крошечным светлым пятком между базами, натянув поводок, бросился под ноги Саше, засуетился, залаял, сел, постучал хвостом об пол и снова вскочил. — Джек, к ноге! — повторила холодно Юлька. Видимо, она уже раскаивалась, что привела собаку, и сейчас выдерживала внутреннюю борьбу. Джек сел и склонил голову набок, умильно заглядывая в лицо девочки. — Ты приманиваешь его всегда, — заявила Юлька, — оттого он к тебе и привык. — Чем же я его приманиваю? — виновато оправдывался Саша. — Носишь сахар в кармане. Ты любишь Джека. Он чувствует. — Ну и что же? Разве нельзя? — Сторожевой пес должен знать только хозяина, — строго разъяснила Юлька. — Прочитай «Служебное собаководство». Саша подумал, едва ли Юлька решится оставить ему Джека на ночь. Она молчала. Джек тихонько постукивал об пол хвостом. — Агафья Матвеевна пришла? — Нет еще. — Ну, так и быть. Пусть остается. Она расстегнула поводок. Джек радостно тявкнул и побежал обнюхивать вещи. Приняв окончательное решение, Юлька перестала мучиться. — Хочешь, сыграем? — предложил Саша, стараясь всячески ей угодить. — Давай. В своей школе Юлька почти не знала соперниц, однако всякий раз, начиная играть, особенно с мальчиками, она волновалась. Она играла, не сняв шубки, стоя, молча. Крутой завиток темных волос упал ей на щеку. Юлька нетерпеливо запрятала волосы за ухо. Саша получил мат на двенадцатом ходу. — Неинтересно играть, — разочарованно, но вместе с тем облегченно сказала Юлька. — Ты не играешь — ты просто передвигаешь фигуры. — А ты повторяешь чужие партии. Настоящие мастера создают свои варианты. Ты создала? Юлька молча убирала шахматы. — Что? — подзадоривал Саша. — Только гениальный человек может стать гроссмейстером. — Гениальному легче. Мне будет труднее. Вот и вся разница. — Значит, будешь? — Обязательно. Редко случалось ее переспорить. — А почему все-таки ты хочешь? — допытывался Саша. — Так просто. Джек, не хулигань! Но главным образом потому, что советская шахматистка должна взять мировое первенство. — Ты хочешь добиться в женском турнире? — И в мужском. Она говорила спокойно о своих будущих победах, как о деле решенном. Вполне возможно, что так и будет. В глубине души Саша ее уважал. — Расскажи-ка, страшно вам было с Костей сегодня? — спросила Юлька, разглядывая потрепанную обложку «Современных дебютов». Вопрос Юльки вернул Саше то особенное, тревожное и в то же время радостное настроение, в каком он прожил все сегодняшнее утро. И хотя страшно ему было только до начала собрания, а потом, напротив, легко и свободно, он все же сказал: — Знаешь, как трудно было! У нас строго принимают. Не каждый пройдет. По всем вопросам проверка! По дисциплине, учебе, а особенно по политике. У нас секретарь очень требовательный. А принципиальный какой! — Коля Богатов? — Да. Он на вид только обыкновенный. Верно, не обратишь никакого внимания? Высоченный разве уж очень, а больше ничем не выделяется, верно? Но деловой. А главное — справедливый. — Вот это хорошо, — сказала задумчиво Юлька. — У нас вообще мало несправедливых ребят, — продолжал Саша. — Им у нас плохое житье. — «У нас, у нас»! — вдруг рассердилась Юлька. — А в нашей школе им рай? — Ты своих
Некоторое время Саша смотрел вдаль, почти до слез напрягая глаза. Небо пусто, просторно: где-то там, далеко, самолет летит над покрытой снегом землей. Солнце зашло. Вечерело. Саша все стоял. «Дня три-четыре». Почему, когда мама лома, он и не думает о том, как с ней хорошо? А вот улетела… Чуть не расстроил ее на прощанье. Эх! Саша побрел к машине. Шофер курил, опершись на крыло. Не спеша докурил, бросил окурок и молча полез в кабину. Они поехали обратно, к Москве. Быстро темнело. Лес стоял угрюмый и скучный. В свете фар перед глазами лежала одинокая, прямая дорога. Но вот машина свернула на озаренное огнями шоссе, замелькали одноэтажные домики окраины. Гудки, звонки трамваев, движение, шум. Вот и дом. Машина плавно подрулила к подъезду. — Не скучай о мамаше, хлопчик, — сказал шофер. Как он догадался? — Спасибо. До свиданья. Тихо во дворе. В окнах Гладковых на тюле занавеса мелькнул силуэт. Саша поднялся на пятый этаж, отпер дверь собственным ключом. Агафьи Матвеевны нет дома. Агафья Матвеевна — соседка по квартире, она же ведет хозяйство Сашиной мамы. Повезло, что старухи нет дома: уж наверное, нашла бы за что попилить. Саша был голоден. Он разыскал в буфете повидло и незаметно почти все его съел с хлебом. После этого обедать не захотелось. Самостоятельная жизнь имела свои преимущества: хочешь обедай, а хочешь — занимайся своими делами. Чем заняться? Придется, пожалуй, сразу сесть за уроки. Саша нехотя расстегнул свой портфель. Резко прервав тишину, зазвонил телефон. — Алло! Алло! Слушаю! Молчание. — Отвечайте! Алло! — настойчиво повторил Саша: обидно, если телефон испортился. — Алло! Куда тебя увозили сегодня после уроков? Говорила Юлька. Она не вытерпела, ее замучило любопытство. — Провожал маму. Она улетела в Белоруссию. Там помолчали. — Один теперь будешь? — услышал наконец Саша. — Да. Что особенного? В ответ снова пауза. — Где Костя? — спросил Саша, боясь, как бы Юлька не повесила трубку. — Костя в читальне. А Агафья Матвеевна дома? — Нет. Гуляет, должно быть. Уроки выучила, Юля? — Да. А ты? — Я еще успею. Могу и до часу посидеть. Юлька умолкла. — Алло! — забеспокоился Саша. — Не важничай! — ответила Юлька. — Расхвастался! До часу может сидеть! Саша решил не обижаться: не хотелось кончать разговор. — Юля, что ты сейчас собираешься делать? — Ничего особенного. Слушай, хочешь, приведу к тебе Джека? Думаешь, боюсь, что отвыкнет? Такого великодушия даже от Юльки Саша не ожидал. — А я сию минуту разыщу «Современные дебюты», — предложил он. — Ладно. Ну, жди нас с Джеком. Саша открыл книжный шкаф. Как плохо, что он до сих пор не нашел «Современные дебюты», хотя Юлька давно просила! В женской школе шахматный турнир. Семиклассники болеют за Юлию Гладкову: девяносто против десяти за то, что она выйдет в чемпионки. В дверь постучали, едва Саша успел найти книгу. Шапка-ушанка каким-то чудом держалась у Юльки на самой макушке, шуба распахнулась: не стоило застегиваться, чтобы перебежать через двор. — Зимовато! — сказала Юлька, потирая щеку и сбивая снег с валенок. — Джек! К ноге! Джек, шестимесячный песик, коричневый, с крошечным светлым пятком между базами, натянув поводок, бросился под ноги Саше, засуетился, залаял, сел, постучал хвостом об пол и снова вскочил. — Джек, к ноге! — повторила холодно Юлька. Видимо, она уже раскаивалась, что привела собаку, и сейчас выдерживала внутреннюю борьбу. Джек сел и склонил голову набок, умильно заглядывая в лицо девочки. — Ты приманиваешь его всегда, — заявила Юлька, — оттого он к тебе и привык. — Чем же я его приманиваю? — виновато оправдывался Саша. — Носишь сахар в кармане. Ты любишь Джека. Он чувствует. — Ну и что же? Разве нельзя? — Сторожевой пес должен знать только хозяина, — строго разъяснила Юлька. — Прочитай «Служебное собаководство». Саша подумал, едва ли Юлька решится оставить ему Джека на ночь. Она молчала. Джек тихонько постукивал об пол хвостом. — Агафья Матвеевна пришла? — Нет еще. — Ну, так и быть. Пусть остается. Она расстегнула поводок. Джек радостно тявкнул и побежал обнюхивать вещи. Приняв окончательное решение, Юлька перестала мучиться. — Хочешь, сыграем? — предложил Саша, стараясь всячески ей угодить. — Давай. В своей школе Юлька почти не знала соперниц, однако всякий раз, начиная играть, особенно с мальчиками, она волновалась. Она играла, не сняв шубки, стоя, молча. Крутой завиток темных волос упал ей на щеку. Юлька нетерпеливо запрятала волосы за ухо. Саша получил мат на двенадцатом ходу. — Неинтересно играть, — разочарованно, но вместе с тем облегченно сказала Юлька. — Ты не играешь — ты просто передвигаешь фигуры. — А ты повторяешь чужие партии. Настоящие мастера создают свои варианты. Ты создала? Юлька молча убирала шахматы. — Что? — подзадоривал Саша. — Только гениальный человек может стать гроссмейстером. — Гениальному легче. Мне будет труднее. Вот и вся разница. — Значит, будешь? — Обязательно. Редко случалось ее переспорить. — А почему все-таки ты хочешь? — допытывался Саша. — Так просто. Джек, не хулигань! Но главным образом потому, что советская шахматистка должна взять мировое первенство. — Ты хочешь добиться в женском турнире? — И в мужском. Она говорила спокойно о своих будущих победах, как о деле решенном. Вполне возможно, что так и будет. В глубине души Саша ее уважал. — Расскажи-ка, страшно вам было с Костей сегодня? — спросила Юлька, разглядывая потрепанную обложку «Современных дебютов». Вопрос Юльки вернул Саше то особенное, тревожное и в то же время радостное настроение, в каком он прожил все сегодняшнее утро. И хотя страшно ему было только до начала собрания, а потом, напротив, легко и свободно, он все же сказал: — Знаешь, как трудно было! У нас строго принимают. Не каждый пройдет. По всем вопросам проверка! По дисциплине, учебе, а особенно по политике. У нас секретарь очень требовательный. А принципиальный какой! — Коля Богатов? — Да. Он на вид только обыкновенный. Верно, не обратишь никакого внимания? Высоченный разве уж очень, а больше ничем не выделяется, верно? Но деловой. А главное — справедливый. — Вот это хорошо, — сказала задумчиво Юлька. — У нас вообще мало несправедливых ребят, — продолжал Саша. — Им у нас плохое житье. — «У нас, у нас»! — вдруг рассердилась Юлька. — А в нашей школе им рай? — Ты своих
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (33) »