переходом к чему-то более значительному, позволяющему взглянуть на себя со стороны и все же недоступному для полного постижения. Он был ошеломлен и подавлен этим открытием, но он не был одинок. Его ждали другие.

Он стал частью их, соединившись с потоком, который никогда не иссякнет и не остановится, хотя и не обладает, если говорить нашим языком, никакой вещественностью. Временами части этого потока дозволено вернуться к собственным истокам и вступить в единоборство с силой, угрожающей его основе. Мы и есть эта основа, этот зародыш. А Тьма — это противоположная сила. Свет — это сила, в которую мы в конце концов превратимся.

Никто из нас, видевших Свет, не ропщет на то, что он причинил нам увечье, ибо слепота — это не бремя, а избавление от зашоренности. Джессика носит под сердцем ребенка, и мы оба знаем, что он — а это будет мальчик — будет слепым, как и все мы. И эта мысль вселяет в нас счастье, ибо мы знаем, что он будет способен видеть так, как видим мы.