начальник, значит – от души. Выказывают искренне. Но что со всем этим делать? Конечно, я понимаю: чем больше подчеркиваешь свое значение, тем хуже к тебе относятся. И все-таки. как-то надо бы «довести» об этих сотнях поздравлений и оценок, которые там содержатся!»
В ответ я вызвался только «обобщить и систематизировать». Посадил за это трех консультантов. Ерничают и делают. Это – ладно бы. Отвратительны другие его ходы. Посол Болгарии прислал письмо с просьбой дать интервью для фильма о Димитрове: «Какое самое сильное впечатление запомнилось от встречи с ним» и т.п. в интимном плане.
Так вот: мне (а я – Козлову и Рыбакову) поручено сформулировать «личные впечатления т. Пономарева от совместной работы с Димитровым».
Одновременно в проекте Программы пишем о нравственности партийцев. И есть там формула: чем выше пост, тем строже требования к морали коммуниста. Так вот: подобная эксплуатация мозгов других людей, подчиненных, которые получают партийную зарплату, не считается аморальным. Это – норма: что высшие руководители ни слова сказать публично, ни строчки написать «от себя» и собственной рукой не могут. Единственное исключение сейчас – Горбачев.
Между прочим, перед 40-летием вдруг задался я вопросом об участии нынешних членов Политбюро, кандидатов в члены и секретарей ЦК в войне. Заглянул в справочник (биографии членов ЦК). Ни один из них на фронте не был!
Конечно, то, что Брежнев сделал из своего пребывания во втором эшелоне, тоже нехорошо. Однако.
Читаю Есина «Имитатор» в «Новом мире». Блеск по исполнению, да и по мыслям о современной чиновной интеллигенции, хотя речь о художниках = о нравственном состоянии нашего нынешнего общества. Ребята из польского сектора (в Отделе ЦК по соцстранам), которые явно мне симпатизируют (иногда приводят ко мне на беседы своих поляков). Сообщили сегодня «на ушко», что «ревизионистскую» статью Амбарцумова перепечатали в Болгарии и ГДР. Очередной том Л. Н. Толстого. Письма. Он, оказывается, писал их каждый день, плюс дневники и плюс – для собрания сочинений!
Главным поставщиком замечаний, предложений и поправок был я… как аутсайдер. Печенев, который верховодил, старался держаться лояльно, но раздражался и бывало начинал возражать, едва я открывал рот. Я с самого начала поставил себе целью не заводиться. Спокойно, иногда будто в шутку «доказывал» и часто находил поддержку у других. Тогда Печенев уступал. В общем-то он принял меня как агента Пономарева и лишь постепенно понял, что я сам по себе. Я искренне считаю заслугой Печенева, что ему удалось настоять на необходимости сломать тщеславный консерватизм Пономарева и делать текст реалистическим и в основном обращенным во внутрь страны, а не поучением для МКД, не моделью для всех… Вернувшись из Саратова, Б.Н. пытался внедриться, но опоздал, мы постарались закончить и лишили его возможности появиться в Волынском и затем представлять текст от своего имени. Это и ему во благо: надоел он всем со своими претензиями. Его тщеславие делает его смешным и глупым. Казалось бы, давно пора понять, что ему не удастся связать свое имя и с «новой редакцией Программы». Вот ведь как получается: даже умный человек, но лишенный внутренней культуры, подлинной интеллигентности и аристократизма, выглядит дураком и мелкотравчатым. Соломенцев рассказывал (о съезде ФКП), как на митинге Марше взял за одну руку его, за другую китайца, поднял их, вызвав гром оваций. Но наше телевидение почему-то – возмущенно отметил Соломенцев – вырезало эту сцену. А Пономарев, которому я рассказал об этом, отметил: и правильно сделало! Вот вам и единодушие наших лидеров по китайской проблеме. Между тем, наша делегация там, в Париже, несколько раз «дружественно» общалась с китайской. И это фактически – возобновление межпартийных контактов.
Читаю Есина «Имитатор» в «Новом мире». Блеск по исполнению, да и по мыслям о современной чиновной интеллигенции, хотя речь о художниках = о нравственном состоянии нашего нынешнего общества. Ребята из польского сектора (в Отделе ЦК по соцстранам), которые явно мне симпатизируют (иногда приводят ко мне на беседы своих поляков). Сообщили сегодня «на ушко», что «ревизионистскую» статью Амбарцумова перепечатали в Болгарии и ГДР. Очередной том Л. Н. Толстого. Письма. Он, оказывается, писал их каждый день, плюс дневники и плюс – для собрания сочинений!
5 февраля 85 г.
Опять слово за слово читаю проект Программы, готовлюсь к словесным схваткам с теми, кто считают себя ее главными авторами – Печеневым и ребятами, которых мы, Международный отдел «вскормили» в журнале «Проблемы мира и социализма», но не удосужились во время приобрести себе (т.е. взять в Отдел). И вновь, в который уж раз, после самого тщательного редактирования в группе, в соответствии с замечаниями секретарей – выгребаю оттуда и несуразности, и повторы, и пустопорожние фразы. В прошлую субботу, как уже писал, опять секретари одобрили текст, но кое-что вновь предложили «владельцы» окончательных советов – Печенев плюс Стукалин. Будут ли они нас с Пышковым слушать, принимая во внимание всю желчную тщеславную суету вокруг нашего Б.Н.'чика. В четверг утром поеду туда (т.е. на дачу Горького). Посмотрим. Главное -самому не суетиться и не проявлять большой заинтересованности.11 февраля 85.
11 февраля 85.
С 7-го по 9-го, три дня в Волынском -2. Стукалин, Печенев, Пышков, Степанов, Солодухин, Правоторов и я. Доводка Программы КПСС после очередных соображений секретарей ЦК перед представлением текста Горбачевым Черненко. Главные проблемы: 1) «Глобализировать», т.е. устранить модный в МКД налет замыкания на национальной проблематике и задачах, но не допустить возврата к трепологии Программы-61. Фактически дело свелось к заимствованию определения эпохи; к абзацу о том, что совершенствование советского общества – это и интернациональная задача КПСС; и что КПСС воспитывает своих членов не только в духе веры в коммунизм для России, но и – всего человечества. 2) Исправления в трех направлениях – в соответствии: с теорией марксизма-ленинизма; со здравым смыслом; с русской грамматикой. 3) Новое заключение (где образы будущего коммунизма) – чтоб не очень патетически. Частность, но важная: добавление о Латинской Америке, которая из-за упущения Брутенца и Загладина на предыдущих этапах фактически была «вписана» в концепцию «освободившихся» стран Азии и Африки. Добился, чтоб это было поправлено, хотя текст в «моей» редакции и не был принят.Главным поставщиком замечаний, предложений и поправок был я… как аутсайдер. Печенев, который верховодил, старался держаться лояльно, но раздражался и бывало начинал возражать, едва я открывал рот. Я с самого начала поставил себе целью не заводиться. Спокойно, иногда будто в шутку «доказывал» и часто находил поддержку у других. Тогда Печенев уступал. В общем-то он принял меня как агента Пономарева и лишь постепенно понял, что я сам по себе. Я искренне считаю заслугой Печенева, что ему удалось настоять на необходимости сломать тщеславный консерватизм Пономарева и делать текст реалистическим и в основном обращенным во внутрь страны, а не поучением для МКД, не моделью для всех… Вернувшись из Саратова, Б.Н. пытался внедриться, но опоздал, мы постарались закончить и лишили его возможности появиться в Волынском и затем представлять текст от своего имени. Это и ему во благо: надоел он всем со своими претензиями. Его тщеславие делает его смешным и глупым. Казалось бы, давно пора понять, что ему не удастся связать свое имя и с «новой редакцией Программы». Вот ведь как получается: даже умный человек, но лишенный внутренней культуры, подлинной интеллигентности и аристократизма, выглядит дураком и мелкотравчатым. Соломенцев рассказывал (о съезде ФКП), как на митинге Марше взял за одну руку его, за другую китайца, поднял их, вызвав гром оваций. Но наше телевидение почему-то – возмущенно отметил Соломенцев – вырезало эту сцену. А Пономарев, которому я рассказал об этом, отметил: и правильно сделало! Вот вам и единодушие наших лидеров по китайской проблеме. Между тем, наша делегация там, в Париже, несколько раз «дружественно» общалась с китайской. И это фактически – возобновление межпартийных контактов.