везде, родной, как услышишь клич его,

Лестницей ржавой ляжет тебе тропа.

XII.

Он едет в пустом хвостовом вагоне,

Считает секунды, газету мнёт.

Стук сердца в чудовищном гуле тонет,

Лицо и уши горят огнём,

Он словно на твёрдых коленях деда:

Давай, вспоминай, как себя ты вёл.

Он слышит отчетливо: рядом где-то

Старуха смеётся и нитку рвёт.

Гудок, остановка, укол под рёбра,

Как будто отмашка: дают добро.

Рычит: "Всё равно нас никто не берёт в рай" –

И сходит сквозь дверь на пустой перрон...

Платформа пуста, свод из тени соткан

Ни схем, ни названий, ни стрелок нет,

Он церберу в кассе швыряет сотку,

Проходит в единственный турникет,

Встаёт на грохочущий эскалатор,

Вцепляется в поручень, смотрит вниз,

За кадром дежурят врачи в халатах:

Ну, мало ли, обморок, приступ, криз...

Статисты, ссылаясь на боль и хрипы,

Бросают всё и уходят в скит,

Истерика в секции первых скрипок:

Дымятся грифы, искрят смычки;

Гудят, задыхаясь, гармонь и флейта,

Ударные лупят во весь опор;

В Москве навсегда отменили лето,

Начальник лета покинул пост.

Вытягиваясь,

подвывая,

плавясь,

скрипя,

постукивая,

дрожа,

Гигантская лестница режет пламя

И на себя принимает жар.

XIII.

Он идёт по сырым тоннелям: бледен, трагичен, строен,

Уговаривая себя не трястись, подбородок задрав.

Вся массовка сбегается хоть издали поглазеть на героя,

Хотя за уход с рабочего места положен нехилый штраф.

Демоны разных мастей снуют вокруг, словно осы.

Я стараюсь напиться прежде, чем он мне глянет в глаза.

Он идёт ко мне, я прекрасно знаю, что он попросит,

Я могу слегка затянуть спектакль, но не могу отказать.

Таковы негласные правила, пока он бездействует, пасть раззявив,

Я с ним делаю, что хочу, могу даже выбросить из окна.

Но когда он добрался сюда, он здесь, вроде как, хозяин,

А я, вроде как, обслуживающий персонал.

Хорошо одно, он пока об этом не знает,

И не нужно, чтобы узнал.

Он врывается и с порога орёт, что уйдёт наверх только с нею,

Начинает грозить, просить, меня за рубашку дергать.

Он говорит с интонацией рыцаря из мультфильма Диснея.

Меня душит смех, я соглашаюсь на всё без торга.

Их обоих приводят в полутёмный колонный зал,

Вдалеке виднеется выход: ветерок, шум дороги, звезды...

Он видит её и думает «Кажется, я опоздал.

Думает «Всё пропало, надо бежать», но бежать поздно.

Тут вступает свирель, и в багровом сиянии появляюсь я,

Я сама значительность – я неделю репетировал перед зеркалом.

Предлагаю сделать, как было, всё вернуть на круги своя.

Понимания в нём не больше, чем если бы он оглох,

Он глядит на меня так, как будто бы я свинья,

Нет, всё хуже – как будто я мелкий клоп.

Он ей шепчет «Не отставай»

и уходит к выходу вдоль колонн.

XIV.

Дальше работник Аида, в униформе, гремящий ключами,

Источающий запах земли и гнилого лука,

Объяснит условия освобождения: чтобы молчали,

Чтобы вообще не издавали ни звука.

Не подавать сигналы, ничего в таком роде,

Не пытаться услышать вздоха, поймать взгляда.

И заплатите залог – геройство, конечно, в моде,

Но и обедать тоже на что-то надо.

XV.

шаг в шаг в тишине

такт в такт

в висках и руках

тик-тик

ни голоса ни теней

как

так

контакта

не чуя

идти

кап

капает с потолка

свод

всё ниже

и уже

ужи

и жабы

на

над

и под

страх тяжек

неудержим

сомнений

осы

вокруг

есть

кто

позади

меня

до дома дойдем

к утру

к утру

которого дня?

XVI.

Хэппи энд неизбежен, никуда от него не деться,

Что за ним — знать совсем не следует, уж поверьте.

Можно строить догадки, взглянув на список инъекций,

Помогающих нашим клиентам привыкнуть к смерти,

Можно с видом эксперта вспомнить про тягость быта,

Убивающего любой золотой эпитет.

Он пришёл за ней — это скучно, старо, избито.

И прекрасно.

Я так думаю.

Извините.

Музыканты играют в нарды на барабане,

Прячут флягу и письма на родину в горле тубы,

Вероятно, со стороны я сейчас забавен.

Отпускает.

Стрекот строчек пошел на убыль.

Вероятно, теперь я все же буду уволен

И отослан подальше — к заявкам, звонкам и актам.

Здесь не очень любят всплески свободы воли,

И, увы, на любого создателя есть редактор.

Кстати, вот и он. Я сейчас узнаю немало

Про «талантливый, но лентяй», про «смешной сюжетик»,

Про «Кому сейчас нужны такие финалы?»,

Про «Какого черта ты отпустил и этих?!»,

Про «Работать надо, а то вон какой ты тощий»,

И про «Вас, идиотов, много, а я один»...

Что ему ответить? Я иду в темноте наощупь,

Я четвертый год иду в темноте наощупь,

Без возможности обернуться иду наощупь.

И не знаю, есть ли кто позади.