когда остановился, то заметил, что стою в центре нарисованного на полу круга прямо под тем отверстием в потолке. Я поднял глаза, чтобы увидеть, откуда идет свет и чуть не ослеп. Над моей головой сияло солнце. Оно было огромное и очень близкое, как будто висело прямо над крышей. Некоторое время я мог видеть только свет — вернее, я не видел ничего. Хотя сейчас мне кажется, что это сейчас я ничего не вижу… Когда зрение вернулось, я сразу почувствовал, что что-то изменилось. Появился какой-то страх: мне стало страшно оказаться вне круга, вне света. Очень быстро я понял, почему — в помещении было полно людей. То есть мне сначала показалось, что это люди. Это, конечно, было не так, не совсем так. Когда-то они были людьми, но они умерли, и теперь их мертвые тела стояли и смотрели на меня. Мне стало совестно, что я так обошелся с ними, что я забавлялся, играя с их черепами. Hо в их взглядах не было укоризны, потому что мертвым все равно, что делают с их телами. Потом я заметил в их рядах некоторое волнение — словно кто-то шел ко мне, и остальные отходили в сторону, давая им дорогу. Они шли, а я стоял и ждал, дрожа от страха. Наконец, стоявшие ближе всего ко мне мертвецы потеснились, и я увидел… да, я увидел Старика. Он шел первым, вместо сердца у него была кровавая рана. За ним шли Артуро, Малыш Аурелиано и Эрнесто. Оказавшись рядом, они стали вокруг меня. Я заметил, что Малыш Аурелиано все еще сжимает в руке свою винтовку. Он очекнь любил ее при жизни, и эта любовь оказалась сильнее самой смерти. Внезапно они заговорили… Все разом, хором… Я не стану передавать их слов, скажу только, что они до сих пор звучат у меня в голове.

Я потерял сознание. Во всяком случае, я не помню, что было дальше и как я оказался возле ранчо. Четверо были со мной. Они держались поодаль и никогда не подходили ко мне ближе, чем на расстояние той черты, котрая ограничивала круг под потолком. Так вот впятером мы и пошли по дороге к дому. Я нес в руках поросенка — того самогоб которого подстрелил Аурелиано. Когда меня спросили, где остальные…

Очень скоро я понял, что кроме меня их никто не видит и не слышит, потому что иногда они начинают говорить. Они следуют за мной повсюду, и даже сейчас я прекрасно их вижу. Они стоят вон там, у входа в пещеру, и смотрят на меня, и Малыш Аурелиано сжимает в руках свою винтовку.

— А солнце, — спросил Тума. — То солнце, которое висело прямо над той дырой? Куда оно делось?

— Никуда, — ответил Маркос. — Оно там же, где было всегда. — Он поднял голову и зажмурившись, посмотрел на темные своды пещеры.