что и вы его помните… В деревне, куда вы ехать изволите, двадцать лет правил. У дедушки вашего правой рукой состоял. Обстоятельный, честный человек был!.. Маменька ваша, бывало, ещё всё его бородачом называли, потому редкостная у него борода была!
— Ах, то-то же я его узнала!.. Я сейчас была в палисаднике, — голова у меня болела, так я пройтись вышла, — а он мимо в переулок шёл и мне поклонился.
— Это… кто такой? — переспросила ключница.
— Да Мануил Геронтьев…
Ключница отступила в испуге.
— Сударыня! Никак этого быть не может!
— Почему?.. Я его видела. Я говорила с ним!
— С нами крестная сила!.. — перекрестилась Марина Яковлевна, — да, ведь, Мануил Геронтьев вот уж скоро двадцать лет, как помер! Ведь, вам и десяти годков, почитай, не было, когда он, в скорости после дедушки вашего, скончался.
Катерина Алексеевна в обморок не упала. Она только страшно побледнела и опустилась в кресло, так как у неё подкосились ноги. Она, однако, заставила себя сказать:
— А!.. Ну, так я, разумеется, ошиблась!.. Скажите маме, что я сейчас… Сейчас приду. Дуня! Дай, пожалуйста, одеколон.
Она подняла глаза на столик, ища склянки с одеколоном, и снова вздрогнула, увидав белый цветок в стакане и рядом с ним свечку жёлтого воска.
Вот! Значит не бредила она! Не сон всё это!.. Господи праведный! Господи всемогущий! Кого же это она видела?.. Кто же они?..
Екатерина Алексеевна встала, будто приподнятая посторонней силой: между стаканом с белой звёздочкой подснежника и жёлтенькой изогнутой свечечкой она увидала… яичко розового мрамора!.. То самое яичко, которое она отдала девочке, которое девочка унесла с собою…
Так как же здесь оно?.. Кто и когда его сюда положил?!