- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (11) »
Лея ГОЛЬДБЕРГ
В переводах с иврита Адольфа Гомана
Краткая биографическая справка
ГОЛЬДБЕРГ Лея (1911 - 1970) – ивритская поэтесса и критик. Родилась в Кёнигсберге. Детство её прошло в России, юность – в Литве. Училась в университетах Каунаса, Берлина и Бонна. Первую поэму на иврите опубликовала в 1926г. В Тель-Авиве с 1935г. Л.Г. была участником группы поэтов-модернистов, руководимой А.Шлёнским. В том же году вышел первый сборник её стихов. Она работала учителем в школе, была членом редколлегий газет и журнала, лит. советником театра "Габима". С 1952г. возглавляла созданное ею отделение сравнительного литературоведения в Еврейском университете в Иерусалиме. Вся поэзия Л.Г. создана в модернистском стиле, хотя и в традиционных формах; язык её прост, но образы и рифмы необычайно свежи, а эстетическая сложность и интеллектуальность в её стихах сочетаются с лирической тонкостью и искренностью. Она избегала больших социальных проблем, обращаясь к темам детства, природы, любви (особенно, неразделённой), старения, смерти. Её называли певицей женского одиночества. На стихах Л.Г. выросли целые поколения израильских детей, у которых она всегда имела огромный успех. Детям посвящены более двадцати её произведений. Многие стихотворения Л.Г. были положены на музыку и стали, по сути, народными песнями. Л.Г. была большим знатоком мировой литературы, особенно – русской и итальянской. Важнейшие переводы Л.Г. на иврит – "Война и мир" Толстого, рассказы Чехова, пьесы Шекспира, поэмы Петрарки и Ибсена.
«Кольца дыма тенью скользят по стене»
Из книги « Кольца дыма » Из цикла « Кольца дыма »
1
Кольца дыма тенью скользят по стене, К лёгким занавесям летят. А часы, не узнав, удивляются мне: Это чей так спокоен взгляд?
Задают вопрос, брови стрелок собрав: "Эта, новая, ты ли, дочь, Та, что завтрашний ужас хотела вчера В пожелтевших зубах истолочь?"
По ошибке забрёл ко мне этот покой. Лёг котёнком и спит, как дитя. Его тень улыбается мне порой, В кольцах дыма вдоль стен скользя.
1935
Перевод Адольфа Гомана, 2011г.
«При слове вечер»
2
При слове «вечер» в сердце боль и печаль. Теперь Я знаю точно значение этого слова. Ведь это час, когда закрывается дверь, И только завтра откроется снова.
Вкруг светящейся лампы длинные тени сидят, Проникая сквозь жалюзи окон моих; То и дело бросают на зеркало беглый взгляд, На лицо, что колеблясь там, смотрит на них.
Окна следят за мной с издёвкой в глазах. Только лампа скорбит и размышляет, быть может,: « Вот сейчас они обе будут в слезах - Эта, в зеркале, и та, что на неё похожа.» 1935
Перевод Адольфа Гомана, 1999г.
«День пахнет словно плод гнилой»
Из книги « Кольца дыма »
* * * День пахнет словно плод гнилой, сквозь листопад Блестит слезой. В отчаянье, без силы За тучею, впитавшей дождь и град, Благословлявшая рука небес застыла.
Дрожат под ветром двери памяти. Порой Пустой ларец наследства он на миг откроет. И к девственным листам устремлено перо С забвения мольбой, в которой нет покоя.
Ни звука в сновиденьях ночи этой нет, Слепой, как сосунок, что выбран для убоя. И влажною ползёт личинкой свет По ране темноты с зарёю. 1935 Перевод Адольфа Гомана, 1999
К портрету матери
Из книги « Кольца дыма » К портрету матери
Так спокоен портрет. Ты ж другая: Смущена тем, что ты – моя мать, чуть горда. Улыбаешься, глядя сквозь слёзы и уступая, И ни разу не спросишь: "Кто?" Никогда.
Каждый день, когда в доме я появлялась И просила: "Дай!", ты давала, любя. Никогда не сердилась, не удивлялась, Потому лишь, что я – это я.
Детства боль моего помнишь лучше меня ты, И душой своей чуткой ты знаешь давно: С повзрослевшею дочерью впустишь когда-то Повзрослевшей печали отчаянье в дом.
Да, разбитой приду, на себя не похожей, На груди твоей плакать не буду потом. Ты поймёшь: Тот, кто бросил меня, был тебя мне дороже. И даже не спросишь: "Кто?"
1935
Перевод Адольфа Гомана, 2011г.
Белые дни
Из книги « Кольца дыма » Из цикла « Кольца дыма »
Белые дни
Горячие белые дни бесконечны, как солнца лучи. Покой одиночества замер над ширью реки. Распахнуты окна к лазури, но небо молчит. Меж было и будет мосты высоки и легки.
И сердце смирилось с собою, неспешно толчкам ведёт счёт. Ритм мерный его сделал мягче, спокойней скромней и добрей, Оно, как младенец, что сам колыбельную песню поёт, Раз мать замолчала, устав от забот и затей.
Как сердцу легка пустота ваша, тихие белые дни! Глаза повторяют с улыбкою стрелок круги. Давно перестали часы подгонять в нетерпенье они. Меж было и будет мосты высоки и легки.
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (11) »