ремень и с трудом поднимется, давая ей пройти. У окна никто не сидел, во всяком случае пока, и, устроившись плечом к плечу с одутловатой соседкой, Элен от души желала, чтобы третий пассажир так и не появился.

Могло ли ей так повезти? Нет, невозможно, удача всегда обходила ее стороной. Достаточно вспомнить сегодняшний день, или последнюю неделю, или последний месяц, или год, или, в конце концов, всю ее никчемную и бессмысленную жизнь. Вспомнилось имя, которое она пыталась забыть с помощью транквилизаторов, прописанных врачом. Элен на мгновение удержала в памяти возникший образ, растворившись в горькой печали, пока не стала казаться себе героиней какого-нибудь слезливого сериала – изнасилованной монахиней, вдовой летчика, угасающей под пристальным взглядом телекамеры. «Не нужно было пить пиво, – сказала она себе. – И уж во всяком случае, виски. По крайней мере в сочетании с таблетками».

Гул затих. Проходы опустели. Элен пыталась подавить радостное чувство и пристально следила за дальним концом прохода, где последний пассажир – мальчишка в надетой задом наперед бейсбольной кепке – неуклюже пробирался на свое место. Тайком, одной ногой, она передвинула сумку под сиденьем ближе к окну, потом, улучив момент, быстро отстегнула ремень и пересела в свободное кресло. Элен вытянула ноги, привела в порядок чехол на сиденье и стала наблюдать, как стюардессы ходят по проходу, проверяя отсеки для багажа над головами. Элен размышляла, что надо было позвонить маме и предупредить об изменении расписания – впрочем, позвонит из Чикаго, вот что она сделает, – когда впереди возобновилось движение и вошел последний пассажир, как раз когда контролеры уже собирались закрыть дверь. Пассажир медленно шел по проходу, пригибаясь, чтобы не заслонять экраны телевизоров, оборачиваясь то направо, то налево, и проверяя номера рядов: пальто перекинуто через руку, на плече висит портфель с ноутбуком, Он был одет в тенниску и пиджак спортивного покроя; волосы коротко, по моде, острижены; лицо спокойно, несмотря на проделанный им сумасшедший рывок через весь аэропорт. Но самое главное, что он, кажется, шел прямо к Элен, к месту 18А, которое она самовольно заняла. Что же первым делом пришло ей на ум? Разумеется, ругательство. Грязное ругательство, и больше ничего.

Конечно, он остановился у ряда 18, посмотрел на одутловатую женщину, потом на Элен и спросил:

– Простите, но, кажется, я здесь? Элен залилась краской:

– Я думала…

– Нет, нет, – возразил он, удерживая взгляд Элен, пока женщина с краю поднималась и выкарабкивалась из кресла, в котором застряла, как валун в расщелине, – нет, нет, оставайтесь там. Все в порядке. Правда.

Пилот что-то сказал – набор обычных фраз; самолет задрожал и с внезапным толчком тронулся с места. Элен откинула назад голову и закрыла глаза.

Она проснулась, когда стали развозить напитки. Во рту стоял кислый привкус, голова раскалывалась, подлокотник впился в ребра, как злой зверек. Ей приснился Рой – мужчина, разрушивший ее жизнь как мальчишка, который, не задумываясь, топчет насекомое. Ей снился Рой и тот унизительный скандал в учительской: каким-то образом там же очутилась мама, и боль от этого была еще острее; потом они с Роем оказались в постели, она чувствовала неотступную требовательность его отвердевшего тела – позже выяснит лось, что это подлокотник; рука Роя крепко обнимала ее, пока не превратилась в Уолдо – Элен явственно ощущала на себе дыхание тарантула.

– Хотите что-нибудь выпить? – разбудила ее скуластая стюардесса; оба соседа, вероятно, ждали ответа Элен.

– Виски с содовой, – сказала она, не задумываясь.

Мужчина рядом – тот, что предложил ей собственное место, – работал на ноутбуке, серовато-голубой экран отбрасывал мягкий отсвет на его губы и глаза. Он снизу вверх взглянул на стюардессу, кисти рук замерли над клавиатурой:

– Будьте добры, шардоне, – задумчиво проговорил он. Наступила очередь женщины с одутловатым лицом.

– Спрайт, – произнесла она, се глухой медлительный голос слился с гулом моторов.

Незнакомец откинулся на спинку, чтобы стюардесса смогла дотянуться до Элен и передать ей заказ, потом торопливо напечатал что-то, отключил компьютер и убрал его в портфель, под столик. Забрав у стюардессы скошенную бутылку, стакан, салфетку и орешки, он аккуратно расставил их на столике и с улыбкой повернулся к Элен.

– С этими штуками никогда не знаешь, куда девать локти, – сказал он, картинно отодвигаясь от общего с Элен подлокотника. – Как будто тебя зажали в гробу, или в каких-нибудь тисках для пыток, знаете, как в Средневековье?

Элен сделала глоток и почувствовала, как по небу растеклась горячая волна от виски. Незнакомец был ухоженным и симпатичным, – более чем симпатичным. Двигатели вдруг взревели, внизу мелькнула широкая выцветшая полоса земли, и мужчина показался Элен огромным, прекрасным и сияющим, как архангел, влетевший в окно и присевший рядом. Нет, ей нет до этого дела. Рой тоже был привлекательным. Она покончила с привлекательными мужчинами, покончила с пятиклассниками, покончила с неудачным экспериментом – хватит пытаться жить по-своему в огромном, душном городе, набитым людьми. Перевернем страницу, откроем новую главу.

– Или как в бочке, летящей вниз по Ниагарскому водопаду, – услышала Элен собственный голос.

– Да, – согласился он, рассмеявшись в нос. – Только в бочке у вас не будет собственного плавучего устройства.

Элен не знала, что на это ответить. За неимением ничего лучшего, она сделала еще один глоток. Ее уже проняло, никаких сомнений, но какая разница, будет она трезвой или пьяной блуждать по запутанным коридорам аэропорта О'Хара, ожидая вылета, бесконечно откладывающегося из-за снегопада, из-за технических неполадок, блуждать среди тысяч чужих людей, каждому из которых куда-то надо? Напиться так, что море по колено, ~ так, кажется, говорят? Л что это, собственно, значит? Наверное, какое-то старое моряцкое выражение из тех времен, когда еще ходили под парусами и вас кидало с места на место.

Уже разносили еду. Широколицая стюардесса снова доверительно нагнулась к Элен с неизменным вопросом на устах:

– Цыпленка или лапшу? – Элен не была голодна, меньше всего ей хотелось есть, и неожиданно для себя она обернулась к соседу:

– Я, правда, совсем не голодна, – сказала она, ее лицо слишком приблизилось к нему, локти соприкасались, его левая нога вросла в пол как колонна. – Если я возьму порцию, может быть, вы согласитесь ее забрать, хотя бы часть? Я имею в виду как добавку?

Он лукаво взглянул на Элен:

– А почему бы и нет? – Стюардесса ждала, но в уголках