- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (81) »
не появляется ни капли воды.
— Либо он сломан, либо…
Меня никто не слышит. Я решаю попытать удачи в доме.
* * *
Внутри сумрачно, прохладно, сыро и полно насекомых. Влажный запах плесени напоминает мне о детстве и принудительных визитах к престарелым родственникам, жившим в домах, где никогда не открывались окна. Москитная сетка кое-где отстала от окон, свернулась в трубочку, что придало большой комнате вид тюремной камеры. В прямоугольных пятнах света на полу из красных керамических плиток — горы скопившейся за годы пыли и высохшие трупики насекомых и ящериц. Мишель стоит рядом со своими les filles[2], а у тех на лицах написаны ужас и отвращение. — C’est dégueulasse, Papa![3] — возмущается Ванесса, и я вижу, что она едва сдерживает слезы. — Мы тут все уберем, — спешит успокоить ее Мишель, но и его энтузиазм явно идет на убыль. — До того как нальем бассейн или после? — саркастически осведомляется одна из девочек и в негодовании выскакивает из комнаты. — Chérie![4] — Мишель? — Я замолкаю, так как понимаю, что сейчас не самый подходящий момент для моей новости. — Oui? Догони-ка сестру, — просит он вторую девочку. — У меня тут появилось подозрение… — Какое? У Мишеля расстроенный вид: похоже, он готов опустить руки. Долгий переезд из Парижа в раскаленной машине, доверху набитой людьми, вещами и животными (Памела), в сплошном потоке машин и клубах выхлопных газов, был изматывающим. Мы почти не спали, и нервы у всех на пределе. Даже глухой треск цикад — звук, который обычно кажется мне романтичным, — сейчас выводит из себя. Я пытаюсь взглянуть на все, что нас окружает, глазами девочек, а не влюбленной женщины, переживающей замечательное приключение вместе со своим возлюбленным. У них летние каникулы. Я — не их мать. Они меня едва знают. Отец уже давно не живет с ними, а место, куда он их привез, принадлежит (вернее, будет принадлежать) ему и чужой женщине, которая к тому же не слишком хорошо говорит на их родном языке. А вдобавок вилла оказалась совершенно непригодной для жилья и у нас не осталось денег на то, чтобы привести ее в порядок. — Девочки разочарованы, — вздыхает Мишель. Я слышу в его голосе горечь и усталость и изо всех сил стараюсь не оказаться в роли стороннего наблюдателя. — Мишель, я понимаю, сейчас не самый подходящий момент, но… — Может, зря я привез их сюда. В конце концов, это была не их, а наша с тобой мечта. Была? Слово больно режет мне слух, но я пока воздерживаюсь от комментариев. — Мишель. — Что? — У нас нет воды. — Что? — Нет воды. — Ну значит, ты просто не открыла главный вентиль! — сердито бросает он и спешит следом за дочерьми на улицу. Я остаюсь одна среди теней и комков пыли. Сквозь высокие стеклянные двери я наблюдаю за тем, как две тоненькие девчушки гневно жестикулируют, а их высокий красивый отец пытается успокоить и ободрить их. А мне, наверное, надо заняться разгрузкой машины. Чуть погодя, успокоив девочек и заметно повеселев, Мишель находит меня. — Гараж заперт? — Я его еще не открывала, — отвечаю я, не прерывая попыток починить метлу. В багажнике под тяжестью коробок ее верх отвалился от низа. — Думаю, главный кран там. Он скрывается в гараже, находит кран, открывает его, но вода от этого не появляется. В задумчивости Мишель наливает себе стакан вина, а я ухожу в дом. — Наверное, водопровод питается от наружного резервуара, а он пересох, — через некоторое время сообщает мне он. — А резервуар откуда питается? — Пока не знаю. Надо сначала его найти. Мадам Б. говорила что-то об источнике. Я подумал, что это дополнительный источник воды, но возможно, что и главный. Как девочки? — В порядке, — киваю я. — Пошли на разведку. — Хорошо. Ты за них не волнуйся. Все утрясется. Им здесь нравится. Правда. На мгновение я встречаюсь с ним глазами. Последние несколько дней были суетливыми и трудными, и у нас совсем не оставалось времени друг для друга. Я продолжаю водить метлой по выложенному tommette[5] полу в надежде отскрести с него хотя бы верхний слой грязи. Мне не хочется, чтобы Мишель видел, как я расстроена, и не хочется говорить об этом. Это все глупости и скоро пройдет. Просто мы очень устали. Мишель подходит ко мне и гладит по волосам, по шее. Я упрямо продолжаю махать метлой, но поднятая мною пыль через минуту оседает на прежнее место. Все бесполезно. Чтобы отмыть этот дом, требуется огромное количество мыла и горячей воды. — Je t’aime[6]. Пожалуйста, не забывай этого, — шепчет Мишель и поспешно уходит. Как же нас угораздило ввязаться в это безнадежное предприятие? Я начинаю вспоминать. Всю свою жизнь я хотела стать хозяйкой старого, пусть запущенного, но элегантного и благородного дома с видом на море. В мечтах мне представлялся райский уголок, где станут собираться друзья, для того чтобы поплавать, отдохнуть, поговорить и поспорить, поесть фруктов, собранных здесь же в саду, и насладиться восхитительными блюдами, которые я стану готовить на открытой кухне и выставлять на освещенный свечами длинный стол. В моей Утопии рекой текли мед и домашнее вино, а гости с радостью ели и пили, дремали под шелест листвы и тихие звуки джаза и до рассвета сидели на улице под усыпанным звездами небом. Там, забыв о светских условностях и городской суете, собирались путешественники, художники, влюбленные, дети и большие семьи. А я, незаметно ускользнув от веселящихся гостей, пряталась в своей прохладной комнате с каменным полом, книжными полками вдоль стен, разложенными картами и словарями, включала компьютер и с наслаждением погружалась в работу. Да, это моя безумная фантазия завела нас сюда. Но, с другой стороны, кто из вас не предавался таким мечтам в сырой зимний день?«Аппассионата»
Четырьмя месяцами раньше — Заглянем внутрь? — предлагает Мишель и поднимается по лестнице к главному входу, расположенному на северо-западной стороне верхней террасы. Месье Шарпи, местный агент по недвижимости, признается, что у него нет ключей. — Нет ключей? Только теперь выясняется, что никто официально не поручал ему продавать виллу. Впрочем, если у нас серьезные намерения, он заверяет, что сможет fair le nécessaire[7]. Мы находимся на юге Франции, любуемся на Средиземное море, которое кажется совсем близким — только руку протяни, и с первого взгляда влюбляемся в эту заброшенную оливковую ферму. Дом с явными следами былой красоты сейчас превратился почти в руины и продается вместе с десятью акрами земли. Когда-то давно, рассказывает месье Шарпи, это было haut standing[8]- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (81) »