- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (7) »
Сергей Силин Вокруг пальца Повесть-пародия
Рисунки Игоря Кожевникова
Действующие лица: Джеймс Бомж — эмиссар иностранной разведки, Максим Исаевич Тихов — начальник местной контрразведки, Элеонора — резидент иностранной разведки и другие. Действие происходит на территории невидимого фронта.
1. Секунда молчания
— А, Джеймс, — бурчит шеф. Мое появление его ничуть не радует. — Шеф, не хочется мне никуда, — говорю я с порога, намекая на то, что вчера вернулся из Парагвая, а позавчера из Венеции. — А мне хочется? Думаешь, мне не надоело плести нити заговоров? Мы закуриваем, глядя друг другу в глаза. Шеф у меня замечательный. Какие бы катаклизмы не сотрясали наше управление, он неизменно спокоен, как лесной сугроб. — Как у тебя в смысле прочных знаний по научному коммунизму? — спрашивает, наконец, шеф. Я поднимаю и опускаю брови. — Ясно, — укоризненно произносит шеф и достает из сейфа папку с грифом «суперсекретно». В папке, как водится, шифровки, донесения, фотографии. — Сколько у меня будет времени? — тоскливо интересуюсь я. — Три дня. — Обижаете, шеф. — Справишься. Мы что, зря тебе по ставке суперагента платим? Вопрос риторический, поэтому я на него не отвечаю. Честно говоря, давно мечтаю оставить грязную ниву разведки. Но пока на что-то надо вести буржуазный образ жизни, да и просто жить. Выясняется: моя задача — установить истину в первой инстанции. То есть, узнать, что случилось с неким Джордано, нашим глубоко законсервированным резидентом, попавшим в сумасшедший дом русских. — Может, и необязательно посылать тебя, но Фрэнк в тюрьме, — без тени смущения оправдывается шеф. — Представляешь, его выдали шнурки на ботинках!.. Приехал, дурак, в страну, где должен был осесть, со шнурками, завязанными бантиком. А тамошние мужики имеют обычай завязывать их морским узлом. Ну и… нашелся бдительный чистильщик обуви, который на эти шнурки обратил внимание. А ведь сколько раз я его предупреждал: не покупай ботинки со шнурками… Мы встаем и секундой молчания чтим память Фрэнка.2. За железным забором
Вечером я покидаю Центр с головной болью от консультаций наших советологов. Спешу сесть в машину, в свой в меру приметный «Форд», но слух о моей новой шабашке, как всегда, опережает. Терпеть не могу слухи и сплетни! — Опять к русским, Джеймс?! — заискивающе кричит через дорогу знакомый негр-киоскер, трудящийся на корейскую разведку. Но не так-то просто получить от меня несанкционированный Центром ответ. Не проронив ни слова, я открываю дверцу машины и, подождав, пока она взлетает в воздух, сажусь в запасную. Я всегда езжу на двух машинах сразу. Дома я ужинаю, достаю мешок. Вытряхнув пыль, укладываю в него зубочистку, джинсы, жевательную резинку, туалетную бумагу. А с первыми петухами, если можно так выразиться про наш утренний смог, дежурный техник диверсионного отдела привозит старый унитаз с искусно нарисованными трещинами и пятнами. Мэри с детьми на Багамах, теща на Таити, и на этот раз меня никто не провожает. Часа через два мягкого автобусного покачивания и ходьбы по пересеченной местности я останавливаюсь у ржавого забора, ограждающего лагерь социализма от внешнего мира. Скрытно перебрасываю мешок с вещами, выкуриваю последнюю сигару на родной капиталистической земле и перебираюсь сам. Внизу меня встречает первое непредвиденное обстоятельство: я не нахожу мешка. Но так как настоящий профессионал всегда готов к незапланированным случайностям, то. я не расстраиваюсь, а выхожу на тропинку, сплошь усеянную окурками, шелухой от семечек и еще бог знает чем. За первым же поворотом мне встречается прилично бритый мужик с авоськой. — Слушай, друг, — говорит мужик. — Я по этой тропинке на Даунинг-стрит выйду? — Это в Лондоне, — укоризненно говорю я. — Да ну! — удивляется мужик. — А мне бабы сказали, прямо идти. — До забора прямо, там налево. — Ясненько, — улыбается мужик. — Вообще-то, я мир посмотреть пошел. Тоска. А ты к нам с какой целью? — С разведывательно-подрывной. — Но! — не верит он. Я показываю ему справку из Лэнгли. — Первый раз живого шпиона вижу, — удовлетворенно говорит мужик. — Не страшно? — Привык, — успокаиваю его я. — Мусорят-то ваши? Или наши следы заметают? — Наши! Наши! — радуется мужик. — Но ты не сомневайся, народ у нас душевный. Нигде в мире больше такого народа нету, токо у нас… В последнем я все же сильно сомневаюсь, но молчу. Дураку ясно, что самый лучший в мире народ — американцы. Через час я украдкой вхожу в город М., покрытый лозунгами, как больной — сыпью, отыскиваю нужный мне оборонный объект и, предъявив фальшивый пропуск, оказываюсь на его территории.3. Операция «Картошка»
Вскоре я уже шагаю по стружке мимо работающих станков и валяющейся в лужах воды ржавой оснастки, окруженный непривычными моему шпионскому уху звуками: гулом, ревом, шипением, визгом, скрежетом и крепкими выражениями. Курилку, этот центр местной информации, я нахожу в конце цеха. Заведение представляет собой огороженную небольшим барьером скамейку, над которой красуется устрашающе черная надпись: «Не курить!». Рядом с ней висит потрепанный жизнью плакат с превращающимся в змею окурком и заботливым предупреждением Минздрава о вреде курения. Под всей этой агитацией добросовестно вредят своему здоровью сразу три человека. Двое в кирзовых сапогах и пьяном виде на одном конце скамьи, третий, в куртке мастера и трезвом состоянии, на другом. Я подсаживаюсь к третьему и интересуюсь, где мне найти лучшего пропагандиста цеха товарища Лапко. — Много их, — неохотно отзывается мастер, не поворачивая головы, — всех не упомнишь… Кирзовые сапоги на другом конце скамьи Лапко также не знают. Не знают Лапко на участках и в диспетчерской, в кладовой и бензопромывке. Табельная оказывается закрытой, красный уголок пуст. Не остается ничего другого, как идти к руководству. Дверь в кабинет начальника цеха открыта настежь. Из нее валит в коридор густой сигаретный туман. Вхожу внутрь и, держась за косяк двери, чтобы не потеряться, кашляю. — Вы к кому? — спрашивает туман. — Из редакции, — вру я. — Хотелось бы написать положительный материал о пропагандисте Лапко. — Это пожалуйста, — милостиво разрешает туман. — Правда, в данный момент он на картошке. В Одуванчиково. — Как на картошке? — нагло- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (7) »