шрамами на носу и на скулах. На нем. темное кепи, старая коричневой кожи куртка, выцветшие белесые джинсы. На ногах — грубые сапоги со стальным ободком у каблука. Ведет себя открыто, раскованно, что особенно бросается в глаза в этом окружении. Засунув большие пальцы за пояс, он распрямляется и хохочет. Смех его льется свободно, громко — больные смотрят на него, раскрыв рот.

Черт побери, что это у вас у всех такой похоронный вид!

УИЛЬЯМС. Послушайте, мистер…

МАКМЭРФИ. А ты, парень, отойди от меня, дай же мне наконец осмотреться в моем новом жилье, слышишь? Какого черта, я же до сих пор еще ни разу не был в Институте психологии! /Шагнув к больным, в то время как Уильямс направляется в дежурку./ Меня зовут Макмэрфи, братцы, и я помешан на картах. /Покосившись на игроков./ Во что это вы тут играете? В преферанс? Ребята, да у вас что же, и карт хороших нет? Ну, ничего, сейчас мы это дело поправим. Я на всякий случай прихватил тут свои. /Достает карты и раздает игрокам./ Что ни карта — картиночка, и неплохая, а?

У больных вылезают на лоб глаза, когда они видят карты.

Неплохие девочки, а, ребятки, и все — разные. Только без хамства — не смейте мне их мусолить: мы еще поиграем в них, да как.

УИЛЬЯМС, широко размахивая руками, в чем-то пытается убедить Сестру Флинн; та берет телефонную трубку, но ее просьба прислать кого-нибудь ничего не дает: никто не приходит. МАКМЭРФИ собирает свои карты.

МАКМЭРФИ. Так вот, ребятки, я к вам прибыл с фермы произошла у нас там парочка конфликтов, и суд решил, что я — псих. И, думаете, я буду спорить с судом? /Подмигивает./ Ставьте хоть на орел, хоть на решку — не буду, Только бы уйти с этих чертовых гороховых полей, а там пусть считают меня, чем их душенька захочет — хоть психом, хоть бешеным псом, хоть оборотнем, — мне все равно, только б в жизни больше не видать ни одного кустика гороха…

УИЛЬЯМС подкрадывается сзади, намереваясь набросить на него резиновый жгут и скрутить. МАКМЭРФИ хватает стул и не дает ему подойти, удерживая на расстоянии, как укротитель льва/

Отстанешь ты от меня или нет?

УИЛЬЯМС. Вот что, мистер. У нас есть правила. Я должен смерить вам температуру и отвести вас в душ.

МАКМЭРФИ. Все, что ты должен сделать, это оставить меня в покое, чтоб я мог познакомиться с ребятами, и если ты еще посмеешь мне надоедать!

УИЛЬЯМС /мрачно/. Ладно, малый, сам напрашиваешься, так что пеняй на себя. /Поворачивается и торжественно выходит из помещения./

МАКМЭРФИ /расхохотавшись своим раскатистым, громовым смехом./ Так-то оно лучше будет, теперь мы хоть сможем спокойно, поговорить. О'кей, так кто же из вас, психов, будет главный бык?

Больные молча смотрят на него.

Я спрашиваю, кто тут у вас главный, или вожак?

БИЛЛИ. Ну, в-во всяком, случае н-не я, м-мистер. Я н-не в-вожак, х-хотя, м-можно сказать, с-следующий на очереди.

МАКМЭРФИ /протягивая Билли свою лапищу/. Ну, братец, очень рад, что ты — на оч-череди, но поскольку я решил прибрать эту шарашку к рукам, может, то меня все-таки отведешь к вашему лидеру.

БИЛЛИ. Мистер Х-хардинг… в-вы ведь у нас п-президент Совета п-пациентов…

ХАРДИНГ /откинувшись на спинку стула и устремив взгляд к потолку/. А сей… джентльмен… договаривался о встрече с нами?

БИЛЛИ. Вам назначено время, м-мистер М-Макмэрфи? М-мистер Х-Хардинг ведь очень занятой ч-человек.

МАШЭРФИ. Значит, этот занятой человек, мистер Хардинг, он и есть главной бок-вожак?

БИЛЛИ. П-правильно.

МАКМЭРФИ. Так скажи этому вожаку Хардингу, что Пэ Макмэрфи ждет встречи с ним и что в этой психушке нам вдвоем будет с ним тесновато. Передай ему, что-либо он встретится со мной как мужчина с мужчиной, либо, значит, он мелкота на побегушках, а тогда до захода солнца пусть мотает отсюда.

ХАРДИНГ. Билли, скажи этому выскочке Макмэрфи, что я в полдень встречаюсь с ним в главном зале, и что мы раз навсегда решим это дело насчет честолюбия и всяких притязаний.

МАКМЭРФИ. Билли, скажи ему, что Пэ Макмэрфи привык верховодить всегда и везде, и теперь, раз уж суждено ему быть психом, он будет самым большим, самым главным — всех под себя подожмет!

ХАРДИНГ встает и пытается обойти Макмэрфи, но тот, стремительно шагнув в сторону, преграждает ему дорогу. Макмэрфи протягивает руку, и ХАРДИНГ, признавая себя побежденным, пожимает ее.

Так оно будет лучше — без кровопролития-то! Ну, а кто остальные ребята?

ХАРДИНГ. В этой половине комнаты — острые случаи.

МАКМЭРФИ. Что же в вас такого острого?

ХАРДИНГ. Это просто значит, что в принципе мы излечимы. А вон там — хроники. /Показывает пальцем./ Канатоходец. Морковка.

МАКМЭРФИ. И этих уже нельзя вылечить?. Ах ты, черт подери. /Протягивает руку Мартини./ Привет, малый, — Пэ Макмэрфи; как живем?

МАРТИНИ делает вид, что не замечает его.

/Чезвику./ Рэнди Пэ Макмэрфи…

ЧЕЗВИК /не замечая его руки/. Есть сигарета?..

МАКМЭРФИ. Только такие. Берешь? /Протягивает ему пачку; обменивается рукопожатием с Билли./ Рэндл-Пэтрик Макмэрфи… /Подходит к Скэнлону, хлопает его по плечу./ Как делишки, приятель?

СКЭНЛОН /поспешно закрывая коробку крышкой/. Тише ты!

СКЭНЛОН /мрачно/. Бомба: хочу весь этот чертов шарик взорвать.

МАКМЭРФИ. Не один ты такой — у тебя есть конкуренты. /Вразвалку подходит к Ракли — и останавливается, с укором глядя на него/. Эй, приятель, меня зовут Рэ Пэ Макмэрфи, и очень мне не нравится, когда взрослый мужчина так неаккуратно себя, ведет. Пошел бы куда-нибудь да вытерся, что ли!

ХАРДИНГ. Вытащите из него гвоздик.

МАКМЭРФИ. Чего-чего?.. А-а, конечно! /Делает вид, будто выдергивает из рук Ракли гвозди./

РАКЛИ. К ч-черту в-всех! /Волоча ноги, медленно направляется к палатам./

МАКМЭРФИ /останавливается в своем обходе и застывает перед Вождем, привязанным резиновыми ремнями к качалке/. Ого! А это еще что такое?

ЧЕЗВИК. Это — вождь Бромден.

БИЛЛИ. Он в-вас. не с-слышит, Он — г-глух-хонемой.

МАКМЭРФИ. А за что же его так связали? Мне ото не нравится, нет, сэр, никак не нравится. /Развязывает вождя./ Это унижает человека.

ВОЖДЬ встает из качалки. МАКМЭРФИ присвистывает.

Эге, какой же ты, однако, вымахал. /Обходит вокруг Вождя, с интересом его оглядывая./ Какого же он племени?

БИЛЛИ. Н-не знаю. Он уже б-был тут, когда я поступил.

ХАРДИНГ. Доктор считает, что он из индейцев с реки Колумбия… ну, из тех, что жили у водопадов! Но, но, по-моему, это племя давно уже вымерло.

МАКМЭРФИ. Верно, вождь? Ты из вымерших?

БИЛЛИ. Он ж-же н-ничего не-е слышит.

Входит СЕСТРА РЭТЧЕД, следом за ней — УИЛЬЯМС. Из дежурки выходит УОРРЕН и присоединяется к ним.

РЭТЧЕД /протягивая руку/. Мистер Макмэрфи!

МАКМЭРФИ /пожимая ее руку/. Здрасьте, мэм!

РЭТЧЕД. Разрешите.