летят —
Кленовые, будто напомнить хотят
О заокеанском соседе:
Я вижу судьбы его гибельный срез,
Прощальный визит, атлантический рейс,
И сердце в привычные сети
Летит — не ему ли шепчу: прекрати... Но шепот другой различаю в груди: — Прощай же! до нового рейса, До близкой, до нашей далёкой весны... Готовят нам ящики — мы спасены... — Мой лист атлантический, взвейся! 21.10.74 — 1980
В ущелье города глядит твоё окно: В долину крыш и стен, в лощину труб и окон. Светает, всюду снег. И ты, сказать смешно, Мечтою ни о чём, как в юности, растроган: Ее нельзя назвать, нельзя определить... И сладкий этот миг нельзя, нельзя продлить.
Над этой пустошью рассвет невыразим. Окошко там, внизу, оранжевым сияет Пятном — в который раз? Подумай, сколько зим, Что утро, тот же стих тобой овладевает, И веет на тебя младенческий покой Свободой от забот и суеты людской...
В ущельи крыш и стен, где комната твоя, Разбойничья нора, отшельничья пещера, — Вороньи пастбища, угодья воробья Здесь Гесиода ждут, а утро ждёт Гомера. Усталость не прошла: вчера ты поздно лёг, Но некий горний дух в свой бег тебя вовлёк.
Прощай, теченье дней! Прощай, трёхмерный мир! Прощайте, прелести пустынного пейзажа! Случайной жизни дар, больничный сувенир, — В рентгеновских лучах распалась правда ваша. Пожизненная мгла очей твоих бежит, И вечность, как брелок, тебе принадлежит. 1980
Летит — не ему ли шепчу: прекрати... Но шепот другой различаю в груди: — Прощай же! до нового рейса, До близкой, до нашей далёкой весны... Готовят нам ящики — мы спасены... — Мой лист атлантический, взвейся! 21.10.74 — 1980
СТАНСЫ
В ущелье города глядит твоё окно: В долину крыш и стен, в лощину труб и окон. Светает, всюду снег. И ты, сказать смешно, Мечтою ни о чём, как в юности, растроган: Ее нельзя назвать, нельзя определить... И сладкий этот миг нельзя, нельзя продлить.
Над этой пустошью рассвет невыразим. Окошко там, внизу, оранжевым сияет Пятном — в который раз? Подумай, сколько зим, Что утро, тот же стих тобой овладевает, И веет на тебя младенческий покой Свободой от забот и суеты людской...
В ущельи крыш и стен, где комната твоя, Разбойничья нора, отшельничья пещера, — Вороньи пастбища, угодья воробья Здесь Гесиода ждут, а утро ждёт Гомера. Усталость не прошла: вчера ты поздно лёг, Но некий горний дух в свой бег тебя вовлёк.
Прощай, теченье дней! Прощай, трёхмерный мир! Прощайте, прелести пустынного пейзажа! Случайной жизни дар, больничный сувенир, — В рентгеновских лучах распалась правда ваша. Пожизненная мгла очей твоих бежит, И вечность, как брелок, тебе принадлежит. 1980