- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (6) »
сказал бы, да вы расскажете маме и дяде, а Егора прогонят.– Я не скажу, Егор.– Не-нет, – мотнул головой Егор, – вы побожитесь, тогда я поверю вам, – вы скажите: пусть мне Царствия не будет Божьего, если я выдам Егора.Диму и страшно, и хочется узнать, что скажет Егор, и он испуганно говорит:– Пусть мне Царствия не будет Божьего, если я выдам Егора.Какие странные вещи рассказывает Егор. Он говорит, что его дядя не дядя ему, а папа, что у него есть и братья, и сёстры.– Вот теперь, – кончает Егор, – Егор по крайней мере знает, что сказал правду, а правда дороже всего на свете.«Да, правда дороже всего на свете», – думает и Дим и радостно говорит:– Егор, ведь это хорошо, – что дядя – папа, что у меня есть и братья, и сёстры. Знаешь, я всегда думал, что у меня есть братья и сёстры… Егор, а отчего же дядя не хочет сказать мне, что он мой папа?– Да ведь как же ему это сказать, – развёл руками Егор, – он с вашей мамой не в законе.– Не в законе? – переспросил Дим.– То-то не в законе, – ему и нельзя.Дим ещё подумал, вздохнул и спросил:– Егор, а много у меня братьев и сестёр?– Два брата да три сестрицы.– А где же они живут?– Летом вон там, версты три отсюда, – и Егор показал пальцем.– Егор, а зачем же они ко мне не приходят?– Да ведь как же? Откуда они знают? Им всё равно, как и вам, не говорят.– Отчего же не говорят?– Да как же сказать, когда дело-то не в законе.Дим подумал и спросил:– Закон страшный, Егор?– Да ведь закон, известно, закон…Егор тяжело вздохнул.– Охо-хо, – сказал он, – вот где грех-то.– Какой грех, Егор? – испуганно спросил Дим.Егор угрюмо сказал:– Не ваш грех.Дим как будто вдруг всё, что имел, потерял и теперь опять находил что-то другое, новое, но всё это новое было хорошее: отец, братья и сёстры… И во всём этом было и что-то неясное, такое неясное, что как ни напрягался Дим – он никак его понять не мог и не знал, как и что спросить ещё Егора, чтобы всё стало ему ясным… Какая-то тревога или неудовлетворение охватывали Дима, и он напряжённо вдумывался, стараясь проникнуть в какой-то полусвет, окутавший вдруг всю его жизнь.– Егор, – сказал Дим, – а нельзя хоть потихоньку посмотреть мне на моих братиков и сестричек?Егор сначала не хотел и слушать, потом стал отговариваться расстоянием, но Дим так просил, что Егор наконец согласился.Они взяли извозчика и поехали. Не доезжая до места они отпустили извозчика и пошли пешком.Как сильно билось сердце Дима, когда они с Егором подкрадывались к решётчатой ограде.Там за оградой, на лужайке перед домом, играло много детей. Егор шёпотом объяснял ему, что это всё его родные и двоюродные братья и сёстры.«Это хорошо, – думал радостно Дим, – вот сколько у него родных и двоюродных братьев и сестёр. То-то он расскажет Наташе».Какие они все хорошенькие и добрые!Вот сидят и строят что-то из песка две девочки и маленький мальчик в латах. А вот эти бегают и гоняются друг за другом. Два мальчика, как он, обнялись и ходят взад и вперёд, не обращая ни на кого внимания, а к ним всё пристаёт девочка с задорными, чёрными глазками, а они говорят ей:– Ну, оставь же нас, Нина.– Не оставлю, – говорила Нина, – не говорите секретов.Одна маленькая девочка сидит спиной ко всем и возится с куклой. Длинные, мягкие, как шёлк, волосы то и дело падают ей на глаза и то и дело она, оставляя куклу, покорно двумя ручонками откидывает свои волосы назад. Но они опять падают.Нина отошла от мальчиков и подсела к маленькой девочке.– Вот умница Тото, ты любишь куклу?Тото подняла головку, оправила волосы и, радостно показывая на куклу, сказала счастливым голосом:– Пупе…Она только и знала одно слово: пупе.– Ах ты пупе, – сказала Нина и поцеловала Тото.– А ты знаешь, Нина, – подходя, озабоченно заговорила девочка немного постарше Тото, – няня говорит, что если мы будем хорошо играть с куколками, они полюбят нас и сделают нас тоже куколками.– А ты хочешь быть куколкой?У девочки загорелись глаза, и она счастливо сказала:– Хо-очу…– А кто эта большая дама в шляпке, которая вышла из дома и идёт к детям?Егор шепчет, что это его, Дима, тётя.Все дети увидели тётю и закричали:– Тётя Маша, тётя Маша…Тётя Маша, здоровая, весёлая, полная, идёт, и руки у неё заложены назади, но Дим видит, что она прячет, – она держит в руках повозочку с лошадкой и кучером.– А кто, – весело, громко говорит тётя Маша, – из вас рожденник сегодня?Маленький мальчик в латах покраснел и встал.– Ах, это ты, Женя? – сказала тётя Маша, – твоё рожденье? Ну, поцелуй тётю.Тётя Маша присела к земле, подставила Жене свою щёку; и когда Женя поцеловал её, она спросила:– А ты тётю Машу любишь?– Люблю, – сказал Женя.– А ну-ка, покажи – как?Женя обнял изо всей силы шею тёти Маши.– А Бозеньке ты молишься? – продолжала тётя Маша.– Молюсь.– Тётя Маша, тётя Маша, – вмешалась Нина, и глаза её загорелись, как огоньки, – Женя так Богу молится: пошли, Господи, здоровье папе, маме, братьям, сёстрам, дядям, тётям и потом всему, что увидит, и так говорит: сапогам, которые стоят под кроватью…– Ну, уж ты, – говорит тётя Маша, – всегда всё подметишь, не мешай нам…И, обратившись опять к Жене, тётя Маша спросила:– А молочко ты пьёшь?– Пью.– Ну, умница, вот же тебе…И тётя Маша дала Жене повозочку с лошадкой и кучером.– Вот я тоже подметила, – говорит Нина, – что ты, тётя Маша, всегда подаришь как раз то, что больше всего нравится.Тёте Маше было это приятно, и она рассмеялась.Как раз в это время Дим увидел в одном из окон того, кого он привык называть своим дядей.– Дядя! – сказал он удивлённо Егору, – разве он здесь живёт?– Так ведь где же ему жить? – сказал Егор.Что-то точно обожгло Дима, и он забыл и о братьях своих, и о сёстрах, и о большой тёте Маше, которая вдруг, увидев прильнувшее к ограде жёлтое лицо и большие, чёрные глаза мальчика, сказала нарочно громко:– Зачем чужие дети подходят к ограде?И все дети оглянулись и стали смотреть на Дима.Но Дим ничего не слышал и не видел: сердце его билось так, как будто кололо и говорило: здесь, здесь живёт дядя.А Егор в это время уже тащил его по дорожке, приговаривая испуганно:– Как же это можно так делать, а если бы дядя увидел?– Егор, не так скоро… я не могу… сядем…И Дим сел, белый как стенка, потому что что-то жгло и разрывало ему грудь; его тошнило.– Ах, если бы немножко воды…Что говорит Егор? Да, надо уходить…И Дим, пересиливая себя, озабоченно опять поднялся на ноги, и они торопливо пошли дальше. Испарина выступила на всём его теле, неприятная, липкая; жёлтое лицо его вдруг осунулось, и под глазами сильнее обрисовались тёмные круги, и глаза
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (6) »