условиях внезапно начавшейся войны осуществить прорыв, а убедившись в невозможности такового (когда были перебиты рулевые приводы и крейсер на ручном управлении стал терять скорость), возобновил бой, стремясь нанести противнику максимальный урон. В этом он преуспел:
Эти стихи, появившиеся в мюнхенском журнале «Jugend» 12 (25) февраля 1904 года, спустя две недели после боя и гибели русских кораблей, в апреле были переведены Еленой Студенской и, положенные на музыку кларнетистом 12-го гренадерского Астраханского полка Алексеем Турищевым (специально для чествования экипажей «Варяга» и «Корейца» в Петербурге), стали для России XX века национальным гимном и, вероятно, самым главным итогом противостояния под Чемульпо:
«По сведениям, полученным в Шанхае, японцы понесли большие потери в людях и имели аварии на судах, особенно пострадал крейсер „Асама“, который ушел в док. Также пострадал крейсер „Такачихо“, получивший пробоину; крейсер взял 200 раненых и пошел в Сасебо, но дорогой лопнул пластырь и не выдержали переборки, так что крейсер „Такачихо“ затонул в море. Миноносец затонул во время боя. Донося о вышеизложенном, считаю долгом доложить, что суда вверенного мне отряда с достоинством поддержали честь Российского флага, исчерпали все средства к прорыву, не дали возможности японцам одержать победу, нанесли много убытков неприятелю и спасли оставшуюся команду».Что же касается петербургских мудрецов, жестоко просчитавшихся в своих политических играх в Приморье, то им командир «Варяга» ничем помочь не мог. Вернувшись в Россию, Всеволод Федорович с некоторым удивлением узнал, что оказался главным героем событий, которые, стремительно усвоенные и преображенные народным мнением, стали в один ряд с Куликовым полем, Полтавой и Бородином. Руднев получил звание контр-адмирала, офицеры и нижние чины — боевые награды и премии, а сверх того, была учреждена особая медаль «За бой „Варяга“ и „Корейца“», которой были отмечены все участники сражения. В Одессе, Севастополе и Петербурге прошли торжественные встречи. Цезарь Кюи написал музыку к специальному песнопению «„Варяг“ идет свершить свой подвиг славный…», а скульптор К. Казбек создал композицию-мемориал «Прощание В. Ф. Руднева с „Варягом“». Появились несколько батальных полотен на сюжеты сражения при Чемульпо и массовые тиражи открыток с изображениями героических кораблей и их командиров и офицеров. И тем не менее привкус тревоги и горечи был в этом торжестве. Результаты великого боя 27 января 1904 года до сих пор вызывают ожесточенные дискуссии историков и публицистов: кто же оказался победителем? «Варяг» не смог прорваться в Порт-Артур и был в конце концов затоплен. Но и японскую эскадру по итогам схватки 14 кораблей с двумя (или, если угодно, шести крейсеров с одним) назвать победителем, по совести, нельзя. По удивительной формуле, найденной Рудневым, «Варяг» не победил сам, но и «не дал японцам одержать победу». Эти слова, вырвавшиеся случайно и не предназначенные в момент высказывания для большой истории, точно выражали общее переживание современников странного единоборства, впервые наглядно указавшего вступающей в новое столетие империи какую-то невиданную еще в ее судьбе провиденциальную миссию: не победить, но не позволить одержать победу над собой. В этом было что-то очень грозное и мрачное не только для привыкшей к военным и политическим триумфам России, но и для всего европейского мира, мыслившего еще категориями минувшего века. Это почувствовал в феврале 1904 года, просматривая передовицы австрийских газет с отчетами об открытии боевых действий на Дальнем Востоке, несостоявшийся филолог-классик, этнограф-беллетрист и автор тяжеловесных немецких стихотворных сатир Рудольф Грейнц (Greinz), весьма далекий от всех российских страстей того времени. Переживание было столь сильным и гнетущим, что памяти никогда не виданного им крейсера, покоящегося на грунте Желтого моря в девяти тысячах километрах от Тироля, он посвятил стихотворение, которое, в отличие от прочих многочисленных разнообразных сочинений, оставило за Грейнцем право на литературное бессмертие:
Lebt wohl, Kameraden, lebt wohl,
hurra!
Hinab in die gurgelnde Tiefe!
Wer haette es gestern noch gedacht,
Dass er heutʼ schon da drunten schliefe!
Прощайте, товарищи! С Богом, ура!
В кипящее море под нами!
Не думали мы еще с вами вчера,
Что ныне уснем под волнами!